Психопатология в русской литературе

Что касается шизоидного компонента в психике Пушкина, благодаря развитию которого Кишиневский период, а может быть еще раньше – Кавказский период – получает значение поворотного пункта в развитии его психики то он должен быть изучен в дальнейшем – особенно, тщательно, ибо, как уже было отмечено, этот шизоидный компонент влияет на дальнейшее течение и характер маниакально-депрессивного компонента, эмоционально-волевая острота маниакально депрессивных состояний теряет постепенно резкость, как бы притупляется. Возбуждение теряет свой чистый характер, спадает, делается реже. Депрессия хотя и делается все чаще и чаще, даже удлиняется, зато теряет свою чисто меланхолическо-эмоциональную окраску чистых депрессий. Шизоидный элемент эту эмоциональную меланхолию превращает все более и более в шизоидную скуку, вялость, тоску апатическую «деревянность» и безразличие. Извращается жизненный тонус; развивается желчность возрастает ревность принимающая характер бредового состояния точно также растет подозрительность и принимает также характер бредовой идеи. По-видимому, если бы не случайная смерть поэта, этот шизоидный компонент всецело завладел бы психикой Пушкина, ибо такова была тенденция этого шизоидного компонента в последние годы его жизни.

Конечно, все эти вопросы должны быть еще более детально освещены. Здесь, как мы уже сказали, мы намечали только канву для такой будущей работы, где также должен еще быть освещен вопрос о влиянии на творчество всех этих патологических моментов.

К патографии Льва Толстого [15] (К вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого) Проф. Сегалин Г. В

О том, что Лев Толстой страдал какими-то припадками, – было известно давно. Еще Ломброзо говорил об этих припадках, определяя эти припадки, как эпилептические, и утверждал, что они сопровождались галлюцинациями, а также считал эти припадки наследственными.

Однако до последнего времени подтверждения в том, что действительно, он страдал такими припадками, – мы не имели.

По крайней мере, не было документальных данных, доказывающих во первых, что припадки действительно имели место у Льва Толстого, и во-вторых, что припадки эти (если доказано, что они были) действительно были эпилептическими, а не какими-либо другими (истерическими, аффект-эпилептическими, или какими-нибудь другими).

Лишь только теперь, когда появился целый ряд документов в печати, можно вопрос этот поставить снова на обсуждение и осветить его в достаточной мере.

Пользуясь такими документами, мы попытаемся осветить этот вопрос с современной точки зрения, не претендуя на освещение этого вопроса полностью.

Прежде всего, проверим этот вопрос: были ли у Льва Толстого какие-либо припадки вообще?

Из новейших литературных документов, касающихся Льва Толстого, мы находим целый ряд подтверждений, что припадками Лев Толстой действительно страдал.

Так, например, подтверждение этому мы имеем в недавно вышедшем дневнике одного из близких друзей Льва Толстого – Гольденвейзера («Вблизи Толстого» – том I и II 1923 г.). Так на странице 312 этого дневника (II тома) мы читаем:

«Из письма О. К. Толстой – 4-го октября 1910 года.

…Узнала, что вчера Л. Н. был болен, обморок, – и что вызывали доктора…»

Письмо Л. К. Чертковой к нам.[16]

«1 1/2 часа ночи 4 октября 1910 г.

Ясеньки Тульской губ.

«Дорогие друзья,

Пишу ночью. Вечером прислали из Ясной (от Саши) «Л. Н. очень плохо… Обмороки…»

Владимир Григорьевич поехал туда и просидел от 7 час. до 1 часу ночи в комнате Душана.

Сейчас Владимир Григорьевич вернулся домой.

Л. Н-чу лучше, пульс восстановлен, и заснул.

Но видеться не пришлось: он очень слаб, все в забытьи…

Оказывается, что утром было тяжелое объяснение у Л. Н-ча с Софьей Андреевной в связи с уходом из дома дочери и ее письма к Варваре Михайловне.

Дай Бог, чтоб эта болезнь Л. Н-ча пробудила бы совесть у Софьи Андреевны и послужила бы ей уроком на будущее»…

«Письмо А. К. Чертковой к нам: «8 октября 1910 г. Ясеньки Тульской губ».

…Л. Н. еще слаб, но уже выезжал верхом……

… Нам рассказывали, что его обмороки (о которых я сообщала) сопровождались ужасными конвульсиями, особенно в ногах… Говорят, вид припадка был ужасный и повторился пять раз в продолжение от 6 до 12 час ночи»……

Затем в дневнике В. Ф. Булгакова (секретаря Л. Толстого) на стр. 336 3-го октября (изд. «Задруга» 1898 года). Читаем:

… Писал сегодня Л. Н. статью о социализме начатую по совету Душана для журнал чешских анархистов. Меня он просил не переписывать ее, а оставить до приезда Ал. Л-ны, зная, что ей эта лишняя работа будет приятна.

Ездил верхом с Душаном. Вернувшись с прогулки, проходил через «ремингтонную».

– Хорошо съездили, без приключений, – улыбнулся он и забрал с собой со стола полученную на его имя с сегодняшней почтой книгу.

И ни он, ни я никак не предполагали того, что должно было случиться сегодня. Случилось это вечером.[17]