– Можете сесть, если хотите, – сказала она глубоким, неторопливым контральто. – Право, мне даже хочется, чтобы вы сели. Все равно уже темно и читать трудно. Я предпочитаю поболтать.
Раб Случая с готовностью опустился на скамью.
– Известно ли вам, – начал он, изрекая формулу, которой обычно открывают митинг ораторы в парке, – что вы самая что ни на есть потрясающая девушка, которую я когда-либо видел? Я вчера не спускал с вас глаз. Или вы, деточка, даже не заметили, что кто-то совсем одурел от ваших прелестных глазенок?
– Кто бы ни были вы, – произнесла девушка ледяным тоном, – прошу не забывать, что я – леди. Я прощаю вам слова, с которыми вы только что обратились ко мне, – заблуждение ваше, несомненно, вполне естественно для человека вашего круга. Я предложила вам сесть; если мое предложение позволяет вам называть меня «деточкой», я беру его назад.
– Ради бога, простите, – взмолился молодой человек. Самодовольство, написанное на его лице, сменилось выражением смирения и раскаяния. – Я ошибся; понимаете, я хочу сказать, что обычно девушки в парке… вы этого, конечно, не знаете, но…
– Оставим эту тему. Я, конечно, это знаю. Лучше расскажите мне обо всех этих людях, которые проходят мимо нас, каждый своим путем. Куда идут они? Почему так спешат? Счастливы ли они?
Молодой человек мгновенно утратил игривый вид. Он ответил не сразу – трудно было понять, какая, собственно, роль ему предназначена.
– Да, очень интересно наблюдать за ними, – промямлил он, решив, наконец, что постиг настроение своей собеседницы. – Чудесная загадка жизни. Одни идут ужинать, другие… гм… в другие места. Хотелось бы узнать, как они живут.
– Мне – нет, – сказала девушка. – Я не настолько любознательна. Я прихожу сюда посидеть только затем, чтобы ненадолго стать ближе к великому, трепещущему сердцу человечества. Моя жизнь проходит так далеко от него, что я никогда не слышу его биения. Скажите, догадываетесь ли вы, почему я так говорю с вами, мистер…
– Паркенстэкер, – подсказал молодой человек и взглянул вопросительно и с надеждой.