Психопаты шутят. Антология черного юмора

Речь Прометея

1

Как только пробило восемь, зал Новолуния стал наполняться людьми.

Дамоклюс выбрал место подле левого центра, Фемистоклюс повел себя как отъявленный правоцентрист; остальные расселись посередине.

Появление Прометея было встречено шквалом аплодисментов; взойдя на трибуну, он усадил на цоколь своего орла, собрался с мыслями. От стоявшей в зале тишины заныло под ложечкой…

«Господа, – начал Прометей, – прекрасно сознавая, что собственно содержание моей речи, увы, вряд ли в состоянии вас заинтересовать, я решил принести с собою этого орла. После каждого занудного пассажа нижеследующего выступления он соблаговолит выполнить несколько пируэтов над нашими головами. Я также захватил скабрезные фотографии и несколько шутих; в самых утомительных местах моего изложения я позабочусь о том, чтобы позабавить с их помощью почтенную публику. Надеюсь, господа, я хотя бы ненадолго смогу завладеть вашим вниманием.

После каждой части моей речи, господа, я буду счастлив продемонстрировать вам кормление орла – а всего таких частей будет три: я не нашел в себе сил возвыситься над этой формой, любезной классическому складу моего ума. На этом я завершаю свое краткое вступление и перехожу, не теряя времени и без прикрас, к двум первым положениям моей речи.

Первое: без орла нам погибель.

Второе: впрочем, у каждого из нас он, слава Богу, есть.

Опасаясь, как бы вы, господа, не обвинили меня в предвзятости, а равно и не желая сковывать свободный полет моей мысли, я подготовил свое выступление лишь до сих пор; третье положение естественным образом воспоследует из двух первых; дадим, так сказать, волю вдохновению. В завершение лекции, господа, мой орел облетит вас со шляпою в клюве».

– Браво! Браво, господа! – возопил Фемистоклюс.

Прометей отпил глоток воды. Орел, кувыркаясь в воздухе, сделал три круга над его головой и раскланялся. Прометей оглядел собравшихся, улыбнулся Дамоклюсу и Фемистоклюсу; поскольку никаких признаков скуки в зале не наблюдалось, он решил приберечь петарды на потом и продолжил:

2

«К каким бы риторическим ухищрениям я ни прибегнул, господа, мне не удастся скрыть от ваших проницательных умов тот факт, что в начале своей речи я буду вынужден огласить вам мои основные принципы.

Господа, как бы мы все здесь ни старались, изложения принципов нам не избежать. К слову сказать, а что такое изложение принципов? Осмелюсь доложить вам, господа, всякое изложение принципов есть декларирование жизненной установки; поскольку именно там, где принципов еще нет и их только требуется изложить, и декларируется обыкновенно жизненная установка.

Когда я говорю: „Без орла нам погибель“, вы вправе воскликнуть: „Но отчего же?“.

Со своей стороны, господа, я при всем желании не могу ответить вам на это ничем иным, кроме как декларацией моей главной жизненной установки: „Я не люблю людей; мне по нраву тот, кто их пожирает“.

Жизненная установка, господа, по природе своей нуждается в декларировании. Ну вот, скажете вы, еще одно заявление о принципах. Однако я только что убедительно доказал, что заявление о принципах неизбежно является декларацией жизненной установки; поскольку же я настаиваю на том, что эту установку нужно декларировать (ибо она чрезвычайно важна), то повторю: я не люблю человека, мне по нраву тот, кто его пожирает. А кто пожирает человека, позвольте спросить? Его орел. А потому, господа, уж будьте добры, обзаведитесь орлом, нам без него погибель. Надеюсь, я внятно это все разъяснил».

Прометей еще раз отпил из стакана. Орел снова облетел, кувыркаясь, три раза вокруг его головы, после чего опять раскланялся. Прометей продолжал:

«Признаюсь, господа, не сразу я познал своего орла. Вот почему следует заключить, посредством некоего приема, название которого вылетело у меня из головы и который относится к области логики – ее я, впрочем, начал изучать всего неделю назад, – так вот, господа, я должен тем не менее заключить, что, пусть здесь и присутствует всего один орел, и принадлежит он мне, у каждого из вас обязательно появится свой собственный.

До сих пор я умалчивал об истории моей жизни; более того, до сих пор я и сам-то не очень много в ней понимал. И если я решился сейчас с вами о ней заговорить, то лишь потому, господа, что благодаря моему орлу она предстала мне поистине восхитительной.

3