Психопаты шутят. Антология черного юмора

…Да поможет эта глава толпе, неизлечимо пораженной куриной слепотой и умеющей различать лишь старые знакомые огоньки, уразуметь, что есть и те, кто как раз ее почитает болезненным отклонением от нормы и в заботе именно о ней вычисляет прямое восхождение и склонение светил в беззвездной для нее ночи; пусть поможет простить этой книге то, что покажется ей издевательством над ее кумирами, поскольку позиция-то наша как раз такова: наверное, отнюдь не каждый день военные лазареты рушатся по недосмотру главврачей; не исключено, что это и вовсе происходит крайне редко; и что много лет, как о том никто не слышал, описываемый случай наверняка – редкое исключение из правил; и что, наконец, несмотря на подлинность сего рассказа (ср. некоторые газеты за лето 89-го года), мы стремимся снисходительно представить его лишь как милую фантазию…

Сангль, как истовый ревнитель библейских заповедей, подумал было разузнать, нет ли где поблизости канавы или зеркальной витрины, дабы на мгновение ослепшие солдаты врезались в нее со всего маху; однако, боясь опоздать на поезд, он удовольствовался лишь кратким:

– Я – ваш Генерал! А ну, руки по швам!

Суперсамец

‹…› – Смотрите: сейчас я прикончу эту зверюгу, – спокойно вымолил Маркёй.

– Какую еще зверюгу? Да ты пьян, старина… хмм, мой юный друг, – поправился генерал.

– Вот эту, – кивнул Маркёй.

Перед ними, залитое лунным светом, горбилось какое-то железное создание, с подобием рук, лежащих на коленях, и коваными плечами без головы.

– Гляди-ка, динамометр! – воскликнул, развеселившись, генерал.

– Я убью это существо, – упрямо повторил Маркёй.

– Мой юный друг, – степенно начал генерал, – когда я был в вашем возрасте, даже, наверное, помладше, и только еще готовился сдавать экзамены в военной школе, мне случалось срывать вывески, отвинчивать писсуары, воровать бутылки у зазевавшегося молочника и запирать пьянчуг в заброшенных домах – но никогда, слышите, никогда мне не приходило на ум взламывать машины по продаже билетов! Да нет, решительно, он пьян… Но осторожнее, мой друг, выпивки ты там не найдешь!

– Ее просто распирает мощь… и полным-полно цифр, – не слушая, бормотал себе под нос Маркёй.

– Ну хорошо, – смирился генерал, – я буду рад помочь тебе сломать эту махину, но как? Пинками, парою хороших тумаков? Уж не хочешь ли ты, чтобы я дал тебе мою саблю! а, рассечь ее напополам!

– Сломать? Ну нет, – сказал Маркёй, – я хочу ее убить.

– Берегись, так ты рискуешь попасть за решетку – за нанесение ущерба сооружению общественного пользования.

– Убить… но с разрешения, – проговорил Маркёй и, порывшись в жилетном кармане, вытащил монетку в десять сантимов – французской чеканки.

Вертикальная щель динамометра мерно светилась никелем.

– Это самка… – без тени улыбки сказал Маркёй, – но она очень сильна.

Монетка тихо звякнула где-то внутри, как будто внушительных размеров машина потихоньку готовилась к работе.

Андре Маркёй схватился за нижнюю часть, напоминавшую металлическое сиденье, и без видимого усилия потянул на себя:

– Прошу вас, мадам.

Конец этой фразы потонул в восхитительном грохоте ломающегося механизма, вырванные с корнем пружины зазмеились по земле, словно внутренности поверженного зверя; циферблат вытянулся, его стрелка бешено крутанулась, точно затравленный в норе хищник.

– Давайте-ка убираться отсюда, пока не поздно, – сухо вымолвил генерал, – агрегат у этой скотинки, как ни странно, оказался непрочный.

И уже совершенно овладев собой, хотя Маркёй все еще сжимал, наподобие кастетов, две блестящие рукоятки, они перелезли через ограду и направились к поджидавшему их экипажу.

Занимавшийся день отливал каким-то замогильным светом.

Страсти Христовы в свете гонок по пересеченной местности

Варавва, как лицо заинтересованное, был снят с соревнования.

Дежурный по старту Пилат, перевернув свой водяной хронометр, известный также как клепсидра, намочил руки – если только не поплевал на них просто-напросто перед тяжелой работенкой – и дал отмашку.

Иисус сразу же рванул вперед.

От Матфея, авторитетного спортивного комментатора тех лет, мы узнаем, что велогонщиков тогда на старте как следует бичевали – так ямщики разогревают обычно свои лошадиные силы. Хлыст выступал одновременно и хорошим стимулятором, и средством гигиенического массажа. Иисус, соответственно, был в прекрасной форме, когда нажал на педали, но тут у него лопнула шина: чей-то терновый шип пропорол весь периметр переднего колеса.

Сегодня мы можем видеть весьма точное подобие тогдашнего венца на рекламе производителей шин с протекторами, устойчивых к проколам. Увы, велосипед Иисуса, обычный трековый однокамерник, такими оснащен не был.

Два разбойника, похоже, сговорившись, точно ярмарочные воришки, тут же вышли вперед.

Неправы те, кто утверждает, будто причиною всему были гвозди: образа четко показывают нам лишь три крестообразные лопатки для съема шин, те, что еще называют «минутками».

Прежде всего, наверное, следует сказать о технических ошибках Иисуса и описать вкратце использовавшийся им болид.