Психопаты шутят. Антология черного юмора

«Одна из самым примечательных черт моего характера состоит, безусловно, в склонности к странному суеверию, вследствие которого я вижу в каждой вещи предзнаменование, и сотни предметов за день становятся для меня оракулами. Здесь не требуется подробного описания, так как я в этом разбираюсь даже слишком хорошо. Вот проползло какое-то насекомое – и это служит ответом на вопросы о моей судьбе. Не удивительно ли это для профессора физики?»

Разрываясь между слепой верой и абсолютным отрицанием, он писал: «Давно уже я бьюсь над тем, чтобы показать, что, веря во что-либо, меж тем вовсе и не веруешь. Нет ничего более сложного для уразумения, чем движущие нашими действиями мотивы».

На пастели Абеля, в круге света от знаменитой «горящей свечи», мы с воодушевлением видим самую проницательную улыбку, какая только может существовать в природе, улыбку абсолютного первопроходца – вылитого Поля Валери, но словно бы переписанного и раз и навсегда исправленного рукой незабвенного господина Теста (при этом Валери если и обязан чем Лихтенбергу, то разве что привычкой нумеровать свои тетради). Вот поистине один из великих мастеров юмора – изобретатель утонченно безыскусной философии, из абсурда которой появляется на свет настоящий шедевр диалектики: «нож без лезвия, у которого, впрочем, нет и рукоятки». Замкнувшись в собственном одиночестве, Лихтенберг преуспел куда больше остальных смертных, занятых варьированием любовных позиций, – он описал шестьдесят два способа опереть голову на руки.

Афоризмы

Я долго изучал ипохондрию и, признаюсь, нашел в этом исследовании редкое удовольствие! Моя ипохондрия является собственно способностью высасывать из каждого жизненного случая – каков бы он ни был – максимальное количество яда для собственного употребления.

Не величие духа, а величие нюха сделало его таким человеком.

Он был из тех, кто всегда стремится сделать больше, чем просят… Поистине, ужасающее качество для лакея.

Высшее, до чего может подняться, благодаря опытности, не очень умный человек, – это находить слабости у лучших людей.

Чтобы уяснить себе, на что способен при желании род человеческий, достаточно вспомнить тех, кто бежал из тюрьмы – или хотя бы пытался это сделать. Они работали простым гвоздем, а такое впечатление, что перед ними шел таран.

Человек любит общество, будь это даже общество одиноко горящей свечки.

Есть люди, которые не могут прийти ни к какому решению, не откладывая дела до утра. Это очень хорошо, но они рискуют, что их однажды унесут из дома вместе с кроватью.

Когда еще молод, то почти не ощущаешь, как летят года. Ощущение здоровья приобретаешь только через болезни. Земное притяжение мы замечаем, когда прыгаем вверх, благодаря толчку при падении. С наступлением старости болезненное состояние становится своего рода нормальным состоянием, и не замечаешь, что ты болен. Если бы не было воспоминаний о прошлом, то это изменение трудно было бы вообще заметить. Я поэтому полагаю, что животные старятся лишь в наших глазах. Белка, которая доживает свои последние дни, как устрица, несчастна не более, чем устрица. Но человек, живущий в трех мирах – в прошедшем, настоящем и будущем, – может быть несчастным, если один из этих миров ничего не стоит. Религия прибавила к ним еще и четвертый – вечность.