Психософический трактат

С учетом возможности ошибочного означивания или ошибочного высказывания [несоответствие высказывания суждению] (что весьма вероятно, поскольку функциональному использованию предметов, равно как и самим предметам, я был обучен (культура, воспитание и т. п.), а не устанавливаю эти связи [«означаемое – означающее»] самостоятельно, т. е. не «вывожу» свои высказывания [компиляция означающих] непосредственно сам из своих суждений [континуум моего существования]), мои означающие и высказывания могут вовсе не соответствовать моим значениям [моя схема меня] и суждениям [контакты моей схемы меня и моей схемы мира].

Таким образом, зачастую, я использую [функция] предмет [означающее] не в соответствии с собственным значением [моя схема меня], но по предписанию мой лингвистической картины мира [компиляция означающих]. То, что это не может привести к должному удовлетворению моей потребности [значение моей схемы меня], вполне очевидно. И подобные действия, вероятно, следует называть – ошибочными.

5.3322 Более того, в сложившихся обстоятельствах некоторые, и возможно весьма существенные, значения моей схемы меня, по всей видимости, и вовсе не апробировались мною [контакты моей схемы меня и моей схемы мира], блокированные высказываниями [компиляциями означающих] моей лингвистической картины мира [содержательное противоречие или мнимое противоречие континуума существования].

Впрочем, возможно, что они даже апробировались мною [контакт моей схемы мира и моей схемы меня], но не смогли обрести форму поведенческого стереотипа, не имея соответствующего «представительства» в моей лингвистической картине мира.

При этом, отсутствие необходимой компиляции означающих [высказывания], при наличии вызывающих у меня неоправданное доверие высказываний [компиляций означающих] противоположной направленности [контекст означающих], способствует тому, что я избирательно «функционирую» [контакт моей схемы мира и моей схемы меня] только какими-то своими значениями [суждениями], а в ряде случаев и вовсе не своими, т. е. не значениями [суждениями], а означающими, что может привести к противоречиям в континууме существования (которые впоследствии я буду чувствовать).

5.3323 Поведение [контакты моей схемы мира и моей схемы меня], которое осуществляется мною вопреки значениям моей схемы меня [исходные суждения], но в соответствии с требованиями компиляций означающих моей лингвистической картины мира [высказываниями], следует называть перверсионным («перевернутым»). Разумеется, в случае перверсионного поведения какие-то контакты моей схемы меня и моей схемы мира осуществляются, однако, здесь задействуются производные суждения, которые согласуются с моей лингвистической картиной мира [высказываниями], но не с исходными суждениями.

О том, какие значения моей схемы меня сделали эти перверсионные контакты моей схемы меня и моей схемы мира возможными, можно только догадываться. Хотя варианты вполне очевидны: образование новых значений от производных суждений, специфическая конфигурация структуры моей схемы меня, позволяющая определенным высказываниям [компиляциям означающих] «взять верх» над исходными суждениями, и, наконец, действие было проведено исключительно в рамках моей лингвистической картины мира (определяясь только теми суждениями [континуум существования], которые ответственны за акции самих компиляций), т. е. по сути дела так и осталось компиляцией означающих.

5.333 Компиляции означающих моей лингвистической мира картины [высказывания] предписывают мне [означающее], как следует использовать [функция] предмет.

Однако, предмет может оказаться мнимо-означающим, в этом случае все производимые мною суждения [контакт моей схемы мира и моей схемы меня] (действия), продиктованные мне таким высказыванием, оказываются абсолютно бессмысленными из-за своей априорной безрезультатности.

5.3331 Мнимо-означающие возникают в моей лингвистической картине мира как своего рода «спайки», те недостающие «звенья», которые обеспечивают устойчивость ее иерархической сети.

Они вовсе не обязательно имеют некую знаковую форму [слово (или другой знак, его заменяющий)], а иногда и просто не могут ее обрести (в этом случае говорят, например, об «ощущении чего-то такого»), но в их наличии в моей лингвистической картине мира (пусть и не типичном, в сравнении с другими ее «ингредиентами») сомневаться не приходится.

В моей лингвистической картине мира мнимоозначающими вполне можно оперировать [компиляции означающих], однако к континууму существования подобная активность никакого касательства не имеет, а то, что в нем [моем континууме существования] происходит [контакты моей схемы мира и моей схемы меня], должно было бы означаться совсем иначе.