Психосоматика для нормальных психов

Первое упоминание о калокагатии содержится в материалах, относящихся к так называемым семи мудрецам. Солон рекомендует хранить калокагатию — „права вернее клятвы“. Биант же подразумевает под калокагатией внешний вид человека в зеркале, который должен указывать ему на его моральные качества. Пифагорейцы понимали калокагатию как внешнее поведение человека, определяемое его внутренними качествами. В дальнейшем в связи с социальной дифференциацией в античном обществе это общее значение термина калокагатии уточняется и получает разный смысл. Аристократическое понимание калокагатии содержится у Геродота в связи с греческими традициями. У Платона связана с воинскими доблестями, „природными“ качествами или с родовыми особенностями, и др. Позднее термин калокагатия стали применять для обозначения хороших, практичных и расчетливых хозяев.

В конце V века до н. э. в связи с появлением софистики термин употреблялся для обозначения учености и образованности. В этом смысле он применялся не только к софистам, а вообще к людям высокой культуры. Ксенофонт, Платон и Аристотель понимали калокагатию философски. Она выступала у них как некоторого рода гармония внутреннего и внешнего, причем под внутренним понималась мудрость, достижение которой приводило человека к калокагатии. Ксенофонт считал Сократа идеалом гармонического благородства. Причем эту калокагатию он отличал от просто добрых поступков, от добродетели и красоты, так что она являлась чем‑то единым и неразделимым. Платон трактовал калокагатию как особого рода соразмерность, а именно как гармонию души и тела. В других случаях Платон связывал калокагатию со счастьем, разумностью, свободной убежденностью, которая не нуждается во внешних законах и заключается в естественном умении правильно пользоваться жизненными благами.

Аристотель при выяснении калокагатии исходил из чувственных и естественных благ (богатство, здоровье и др.), трактуя их как калокагатию. Это есть цельность человеческой личности и величие души. Она свойственна всем людям, но только в разной степени. Дальнейшее развитие индивидуализма и психологизма, происходящее в эпоху эллинизма, привело к тому, что калокагатия стала трактоваться не как нечто природное и естественное, но как результат моральных упражнений и тренировки».

Слово «калокагатия» упоминается и в диалоге «Пир» в отношении тех замечательных людей, которым предназначены речи Сократа. Это также идеал античного воспитания, задача которого — сформировать добродетельную личность. В понятии есть социальный подтекст, ведь калокаготийный человек воплощает волю общества и служит примером для других, представляя собой идеального жителя полиса.

Речь тут идет о красоте бестелесной души в соответствии с платоновским учением о Благе: чем более возвышенными являются помыслы и устремления, тем человек ближе к абсолютному Благу (ближе всех, конечно, философы).

Однако трактовать калокагатию в сугубо бестелесном смысле было бы неверно. Греки придавали огромное значение физической красоте и культуре тела. При этом красивое тело для них — это не просто повод восхититься кубиками пресса у юноши в гимнастике. Это показатель того, насколько культурен и высокоразвит человек в целом. Предполагалось, что идеальный субъект должен быть гармонично развитым и целостным, а строгое разделение на «тело» и «душу», отравлявшее жизнь средневековым людям, было грекам чуждо.

В диалоге Платона «Тимей» высшая добродетель трактуется через соразмерность тела и души: «Между тем все доброе, без сомнения, прекрасно, а прекрасное не может быть чуждо меры. Значит, приходится признать, что и живое существо, долженствующее оказаться прекрасным, соразмерно».

Могучая и великая душа не может «восседать на колеснице слабого и хилого тела», потому‑то такой человек не будет прекрасным в целом. Так что «Тимей» велит тем, кто занимается, например, математикой, не пренебрегать гимнастикой, а спортсменам советует музыку и философию. Только тогда человек станет не только прекрасным, но и добрым, — заключает Платон.

И вот еще несколько примеров, которые приводит в своей книге врач‑психотерапевт Геннадий Старшенбаум «Психосоматика и психотерапия»:

«В Древней Греции во времена Сократа и Платона (V–IV века до н. э.) психогенные нарушения телесных функций объединяли термином „истерия“ (от греческого hystera — матка), связывая их с „бешенством матки“, поскольку они наблюдались в основном у незамужних женщин; им рекомендовалось вступление в брак.