Психотерапевт

— Нина всем нравилась. Она любила помогать людям и щедро делилась своим временем. Она немыслимое количество часов провела с Уиллом, помогая ему репетировать. В прошлом она немного играла на сцене — любительский театр, что-то в этом роде, и была просто счастлива, когда обнаружила, что Уилл — актер. Я не ревнива и никогда не возражала против того, чтобы он ходил к ней, я была только рада, что она может ему помочь, потому что, если честно, мне иногда становилось уже невмоготу слушать, как он снова и снова повторяет одни и те же реплики. Но, признаю, когда я услышала, что у нее был любовник, на секунду и у меня тоже мелькнула мысль: «О боже!» И хотя мы никогда этого не обсуждали, я думаю, что Мэри и Тамсин наверняка тоже подумали это о своих мужьях.

— Почему?

— Потому что, когда Тим решил, что хочет сменить профессию, Нина помогла ему рассмотреть разные варианты и в итоге именно благодаря ей он выбрал психотерапию. А Коннор вечно приносил ей свой виски на дегустацию, потому что она была чуть ли не единственным человеком во всем «Круге», кто реально разбирался в этом напитке. У ее родителей до пенсии была своя вискарня, и Нина шутила, что буквально выросла на продукте их производства. Думаю, они с Коннором чувствовали себя родственными душами из-за шотландских корней. — Ева наклоняется и доверительно смотрит на меня: — Но тут важно понимать, что ни Оливер, ни мы, жены, — никто и никогда против этого не возражал. Мы все любили Нину и были рады, что, когда Оливер уезжает по делам, у нее есть время, чтобы помогать нашим мужьям с их разнообразными затеями. Да и не только мужьям! Раз в неделю она проводила класс йоги для будущих мам у себя дома; начала его, когда Тамсин была беременна малышкой Перл. И книжный клуб она устраивала каждый месяц. Не дом был, а проходной двор. Бывало, они там с Уиллом репетируют, и тут приходит Коннор со своим виски, тогда она звонит мне, я иду, и мы все вчетвером сидим и несколько часов чешем языками.

— И вы никогда не подозревали, что у нее может быть любовник? — спрашиваю я, довольная, что она сама рассказала мне то, что я уже слышала от Лео.

— Никогда. Именно поэтому все были так потрясены.

— Представляю, какой это, наверное, был кошмар: все подозревают всех.

— Да, это было ужасно, тем более что сначала все мы думали, что этот человек, кем бы он ни был, еще и убийца. Понимаю, это прозвучит ужасно, но мы все здесь выдохнули с облегчением, когда обвинение повесили на Оливера. Это был страшный шок — но и облегчение. Теперь, когда мы узнали, кто убийца, можно было жить дальше. Больше не бояться. Если у Нины и был роман, то теперь стало не так важно с кем, потому что в убийстве этого человека больше не подозревали. Неважно, как его звали, ведь Нина умерла. Важно было лишь то, что отныне мы знали: тот, кто ее убил, не вернется и больше никого не убьет.

— То есть вы по-прежнему верите, что убийца — Оливер?

— Да.

— Потому что верить в это удобно, — произношу я утвердительным тоном, но мягко. — А что, если убийца Нины по-прежнему на свободе?

Ева выглядит растерянно.

— Нет, не думаю.

Она достает телефон и проверяет экран.

— Извини, Элис, мне пора бежать, — говорит она, вставая. — Записана на стрижку. Увидимся завтра у Тамсин.

Бросается в глаза облегчение, с которым она находит повод поскорее уйти.

— Да, увидимся.

Я закрываю за ней дверь, раздумывая над тем, что она сказала, и еще больше убеждаясь в том, что в убийстве Нины все не так однозначно, как Ева пытается меня убедить. Кто-то что-то скрывает.

Но кто?

Глава 25

Я ПОЛАГАЛА, ЧТО УТРОМ МЫ С ЕВОЙ ПОЙДЕМ К ТАМСИН ВМЕСТЕ. Но, выглянув в окно, вижу, как она торопливо шагает прочь по своей подъездной дорожке, как будто куда-то опаздывает. Я проверяю часы: сейчас всего десять, а Тамсин ждет нас к десяти тридцати, значит, Ева, видимо, решила до завтрака быстренько пробежаться. Странно только, что она не надела костюм для бега.

Быстро поднявшись в кабинет Лео, смотрю, как Ева идет через сквер. Уже почти дойдя до ворот, она вдруг берет левее и, вместо того чтобы выйти из «Круга», направляется к дому Тамсин. Значит, это я перепутала время — Тамсин, видимо, сказала десять, а не десять тридцать, — я бегу вниз, нахожу кроссовки и быстро выскакиваю из дома, удивленная тем, что Ева за мной не зашла. Но, может, она решила, что я уже там.

Я бегу и к дому Тамсин подхожу всего на пару минут позже, чем Ева. Как и некоторые другие жители комплекса, Тамсин и Коннор остеклили крыльцо, и, открыв внешнюю дверь, я слышу разговор, происходящий за внутренней дверью. Я собираюсь постучать, но замираю и прислушиваюсь:

— …Она подтвердила, что эта журналистка с ней больше не связывалась? — спрашивает Тамсин.

— Не совсем.

— А ты спросила, куда она уходила во вторник?

— Говорит, ездила обедать с подругой.

— И ты ей веришь?

— Ну да, почему нет?

— То есть она так и не сказала, что журналистка с ней больше не связывалась?

— Нет. Она как-то ушла от ответа.

— Ева, я волнуюсь. Что, если она пытается что-то откопать?

— Например, что?

— Например, кто на самом деле убил Нину.

Я замираю.