Психотерапевт

— Очень надеюсь, что вы этого не сделаете. Мисс Доусон, меня зовут Томас Грейнджер, я частный детектив и занимаюсь восстановлением справедливости. Брат моего клиента был обвинен в убийстве, которого не совершал.

— Неважно, я все равно полицию вызову. Вы незаконно проникли в мой дом в субботу.

— На самом деле это вы меня впустили.

— Только потому, что предполагала, что вы один из приглашенных.

— Вы спросили меня, не Том ли я, а я как раз Том, хоть никто меня так и не зовет.

— Я сказала «Тим»!

— Сомневаюсь, что вы сможете доказать это в суде. — В его голосе слышится улыбка, и я ощущаю, как мои позиции ослабевают. — Могу я попросить вас открыть дверь? Мне действительно необходимо поговорить с вами лицом к лицу.

Я неохотно открываю дверь, но оставляю цепочку. Он смотрит на меня сквозь щель, слегка наклонившись, чтобы мне лучше было видно его лицо. Дорога за ним пуста.

— Благодарю. — Он достает из внутреннего кармана пиджака карточку и подает мне. — Как я уже говорил, я частный детектив и занимаюсь убийством Нины Максвелл.

Я не беру карточку, не могу. От одного этого имени у меня голова взрывается. Прошел уже, наверное, год, но я это убийство никогда не забуду, потому что Ниной звали мою сестру.

Так всегда. Какую бы Нину я ни встречала, я инстинктивно стремлюсь с ней подружиться. Про какую бы ни читала, принимаю все близко к сердцу. Так подействовала на меня смерть старшей сестры, которую я боготворила. Она до сих живет в других женщинах по имени Нина.

Я не сразу справляюсь с нахлынувшими воспоминаниями.

— Нина Максвелл? — спрашиваю я. — Не понимаю, какое отношение имеет ее убийство ко мне.

Он слегка хмурится:

— Никакого, за исключением того, что это случилось здесь.

Я замираю, уставившись на него через щель:

— Где — здесь? В комплексе?

Он хмурится еще больше:

— Нет, здесь, в этом доме.

Я мотаю головой:

— Нет. Это какая-то ошибка. Она здесь не жила. Не в этом доме, по крайней мере. Иначе мы бы знали, риелтор сказал бы нам.

— Я не уверен…

— Простите, — перебиваю я в раздражении от того, что он меня так взбудоражил. — Но вы ошибаетесь. Может быть, Нина Максвелл жила здесь в каком-то другом доме, но не в этом. Мы бы не купили дом, в котором произошло убийство. И потом, мы бы знали, потому что риелтор сказал бы нам.

Я начинаю закрывать дверь, но он не отводит взгляд.

— Боюсь, здесь нет никакой ошибки, мисс Доусон. Нина Максвелл жила именно в этом доме. — Он делает паузу. — И в этом доме она умерла.

Глава 9

ВО ВТОРОЙ РАЗ ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ Я ЗАХЛОПЫВАЮ ДВЕРЬ У НЕГО ПЕРЕД НОСОМ. Ноги у меня подкашиваются, я опускаюсь на пол.

— Мне очень жаль, — доносится сквозь дверь, и я вздрагиваю. Он еще здесь. — Я понимаю, что это для вас шок.

— Уходите или я вызываю полицию! — сердито восклицаю я.

— Хорошо, я ухожу. Но могу я попросить вас сделать кое-что? Для начала погуглите это убийство. А потом позвоните риелтору и спросите, почему он скрыл его от вас, когда вы покупали дом. — Слышится шорох, и его карточка проскальзывает в почтовый ящик. — Если почувствуете, что можете со мной поговорить, позвоните по этому номеру, пожалуйста. Мы оба — и я, и мой клиент — будем вам благодарны.

Его шаги затихают вдали. Ползучий страх приковал меня к лестнице, и я не могу сдвинуться с места. Что, если это правда? Достаю из кармана мобильник, набираю в поисковике «убийство Нины Максвелл». Высвечивается несколько ссылок на новости по теме. Открываю первую, от 21 февраля 2018-го, и вижу фотографию хорошенькой блондинки со смеющимися карими глазами; на шее у нее смутно угадывается золотая цепочка. Я узнаю этот снимок: после убийства он несколько недель мелькал во всех СМИ. С колотящимся в горле сердцем прокручиваю статью вниз.

«Тридцативосьмилетняя женщина была найдена убитой в Лондоне. Полиция приехала по вызову в один из домов “Круга”, элитного комплекса у Финсбери-парка, около 21:30 вчера вечером и обнаружила там тело Нины Максвелл».

Я чувствую, как в желудке поднимается тошнота. Заставляю себя прочесть статью снова, и мои глаза зацеп­ляются за слово «Круга», словно я надеюсь, что если смотреть на него подольше, то оно испарится. Однако оно не испаряется. И хотя номер дома в статье не упоминается, мысль о том, что Нину Максвелл убили именно здесь, в доме, где я живу, приводит в оторопь. В памяти всплывает картинка: дом в полицейском оцеплении, букеты цветов на тротуаре у входа. Вот у этого самого?

Я отрываюсь от лестницы, хватаю ключи и открываю дверь, немного опасаясь, что увижу перед собой детектива. К счастью, его и след простыл. И всех остальных тоже. Делаю шаг вперед, в ужасе от того, что меня отовсюду видно. Но и в доме я не могу остаться, сейчас никак.