Психоз

– Как это случилось?

– Судя по всему, она хотела перебежать трассу в неположенном месте и не заметила автотранспортное средство, идущее… Короче, водитель скрылся. Розыск в подобных случаях почти никогда не даёт результатов, хотя мы, конечно, делаем всё, что положено. Свидетелей нет. Поздно, да и так-то место не людное. Тело обнаружила патрульная машина около часа назад. У неё переломаны ноги и позвоночник, но врач «Скорой» утверждает, что она умерла мгновенно из-за остановки сердца. Это всё, чем я могу вас… успокоить. Вскрытие, конечно, покажет более детально, но умерла она очень быстро. Вот, – выдохнул плотный дядька и вытер со лба пот. И протёр фуражку изнутри носовым платочком.

«Надо же. Чистый носовой платок» – пронеслась у Мити в голове совершенно неуместная мысль.

– Жаль. Красивая… Молодая… А вы как здесь оказались? И покажите, пожалуйста, ваши документы! – человек в форме вспомнил, что он «при исполнении».

Великие такие правила удалось обойти как всегда – при помощи денег. Александру Ларионову не вскрывали, не брали пробы крови на содержание алкоголя в крови, не…, не…, не… На кремации присутствовали Ирина Смирнова, Борис Кронштейн (да, это его настоящая фамилия), их дочь Юлия, Ефросинья Филипповна и Дмитрий Юговы. Старый эрдель Фёдор и дворняжка Джульетта дожидались своих хозяев в Митиной квартире. Джуля изредка поскуливала и хныкала, а Феодор был тих и спокоен. Ему достаточно быстро удалось успокоить нервную сучку, и она безмятежно заснула в его корзине. Он лизнул её в ухо и отправился на кухню, смотреть в окно. Возможно, собаки умеют видеть куда больше людей даже на сером кусочке дождливого осеннего неба.

Ефросинья Филипповна судорожно всхлипывала. Борька и Юлька плакали навзрыд. Ирка и Митя не проронили ни слезинки и о чём-то негромко говорили и говорили, после того, как отмолчали церемониально-положенное.

– Она не самоубийца, Митя. Кто угодно, но не самоубийца. Она бы никогда намеренно не шагнула… в поток. Я уверена, что она просто вышла прогуляться. Она частенько «выхаживала» нервы. Это тупая, нелепая случайность. Господи, как же я ненавижу это слово!

– Я виноват.

– Да. И что? Виноват. Таких «виноватых», как она и ты, – полная планета. Я не буду тебя лечить. По крайней мере, сегодня. Недосовпадение. Глупое слово. Лучшего не подберу, извини. И чувствовала же, что нельзя её отпускать. И не отпустить не могла, потому что чувствовала, что нельзя не отпускать из-за… моей какой-то… выгоды? Нет, не выгоды. Из-за того, что говорила бабка. Про то, что будет в моей жизни… Это всё так глупо, когда в словах…

– Мой пёс оказался умнее меня, если бы я его послушался…

– Ты хочешь погрузиться во мрак сослагательного? Если бы да кабы. Сашку частицей «бы» не воскресить, а себя до психиатрической лечебницы довести – как с добрым утром. Всё, давай не будем об этом. Хотя ведьма всегда «на работе».

– Как мне жить теперь?

– Каком кверху, Югов. Как жил, так и живи. Всё у тебя будет как надо. Поверь мне. И всегда – милости прошу! – к нам в гости. Всегда. На девять и сорок дней мы сами сюда придём. Это было её место. Потому что «место» – это не прописка, не собственный особняк и не прочие квадратные метры. Место – это человек. Твой человек. Ты – её человек. А она – твой. Просто оба вы идиоты. Ничего я тебе больше не буду говорить. Пойду с бабкой твоей лучше поговорю. Ей нужнее. А ты – зверь здоровый, сам справишься.