Псионик

Я должен думать о деле. Итак… если к примеру, Костырев все-таки решит посетить праздник, ему будут очень рады. И, соответственно, он свободно сможет перемещаться по дому. Это же Костырев!

В общем, все супер, кроме одного нюанса. Я — точно не Костырев, но…Черт…но я — псионик. Я могу быть, кем угодно. Не представляю, правда, как это делается, но ведь могу. С глазами я же справился. Тут, конечно, дело посложнее. Надо изменить свою внешность. Надо стать копией Никиты.

Короче, до конца урока, я еле досидел. И до конца дня тоже. Мне не терпелось быстрее попасть домой. Потому что это — шанс. Шанс, который дает мне судьба. Я в виде Золотого мальчика приду к Залесским. Возьму, что мне надо, потом уйду. Далее…Рюкзак соберу заранее. Спрячу его в определённом месте. Домой возвращаться уже не буду. Потом оставлю несколько своих шмоток возле Гнилого озера, которое рядом с мусоркой. Типа, утонул. Можно даже записку написать, что эта жизнь сидит у меня в печёнках. В принципе, каждый месяц кто-то топится в этом долбанном вонючем озере. Затем автостопом, опять изменив немного лицо, доберусь до ближайшего большого города. А там уже можно стать собой.

Заметят ли Залесские кражу? Да по хрену. И если Лера что-то скажет Костыреву, тоже по хрену. Я уже буду далеко. Меня уже не так просто будет отыскать.

В общем, со всех сторон, по моему мнению, план выходил отличный. Ровно до того момента, пока вернувшись домой и собрав рюкзак, в который класть особо нечего, я не начал экспериментировать с психометаболизмом и своей собственной рожей.

Рожа упорно не хотела поддаваться моим способностям. Ну, или я что-то делал не так. Второй вариант более вероятен. Я ведь понятия не имею, как делать это правильно.

Хотя, начал все по уму. Поставил зеркало, рядом — фотку класса. Нам ее вручили в первый год, когда мы с Настей перешли в эту элитную клоаку.

Смотрел внимательно на Золотого мальчика и пытался продублировать его черты. В итоге, получалась какая-то страсть и тихий ужас. Один глаз у меня уехал почти на висок, нос свернулся набок. Волосы из тёмных никак не хотели становиться, светлыми. Рот вообще больше напоминал какую-то пасть. Мне кажется, даже второй ряд зубов появился. Видимо, зубы Костырева у меня точно получились, только поверх своих.

— Боря!

— Да твою ж… блин…

— Боря… — Шаги приблизились к двери и мать осторожно постучала. — Нам надо поговорить. Выйди, пожалуйста. Прошу тебя…

— Сейчас… Ты…не знаю, сообрази тогда ужин, что ли. Хочешь, давай твой блевотный горох. Что угодно. И поговорим, как раз. — Ответил я матери, пытаясь подтянуть уехавший глаз обратно.

Самое интересное, мне вообще не было больно. Ни капельки. Хотя рожа елозила туда-сюда. Как я, блин, к ней выйду? Если она увидит меня в таком состоянии я ее потом не откачаю. Инфаркт неминуем.

Вообще мать не должна была прийти в это время. Слишком рано. Еще, как минимум, два часа до возвращения. Черт ее принес…

Я схватил зеркало и уставился в него, наверное, уже с отчаянием. Моя физиономия напоминала самый настоящий фильм ужасов.

— Ну, ладно…Я понимаю, мы отдалились друг от друга… — Мать не уходила. Продолжала стоять под дверью. Судя по тому, как звучал ее голос, он прижалась щекой с деревянному полотну. — Борь, мне кажется, нам надо откровенно обсудить все.

— Откровенно обсуждать надо было в тот момент, когда ты мне про отца сказки рассказывала. — Крикнул я ей в ответ и принялся пальцами тянуть вверх отвисшую щеку. Она теперь сильно напоминала брылю бассет-хаунда.

— Боря…я не знала, как сказать тебе правду. Пойми, пожалуйста. Твой отец…твой настоящий отец…Он был в моей жизни мимолетным случаем. Я не думала, что эта встреча оставит такой след.

— След — это я? Ну, спасибо. По-всякому меня называли. Нищеброд, крысеныш, лох… Ты придумала что-то новенькое!

Вышло нервно. Со смешком.

— Ну, перестань. Ты мой сын. Ты бы никогда не узнал…

— Вот именно! — Я раздражённо оттолкнул зеркало в сторону и одним прыжком оказался рядом с дверью. Открывать, конечно, не не стал. Отвечал так же, через створку. — Вот именно, я бы никогда не узнал! Ходил бы, как дурак. Горевал бы по отцу, который мне не отец вовсе. Все. Не о чем говорить. Если ты ради этого припёрлась с работы раньше, то зря.

— Боря…я просто вижу, что-то происходит.

— Ни черта не происходит. Ни-чер-та! Отстань от меня! Не трогай. Просто не трогай и все!

Мать жалобно всхлипула, но отошла. Звук ее шагов постепенно затих.

Я прислонился спиной к двери и сполз на пол, усевшись задницей прямо на пол. Да что ж, блин, ничего не выходит… Как сильно мне сейчас не хватает Насти. Она бы непременно нашла выход…В тот раз, когда мы решали проблему с глазами…

— Глаза… — Я «завис», уставившись в пустоту. — Вот дебил! Вот дебилушка!

Вскочил на ноги и бросился к столу. Снова внимательно посмотрел на изображение Костырева…

Когда Настя выдвинула свою теорию насчёт цвета глаз, что его надо затемнить, у меня тоже не с первого раза получилось. Было то семь лет. Ни ума, ни фантазии. Но она сказала одну вещь…