ПСС (избранное)

— Что поэту надо для вдохновения: бокал водки,  прекрасную нимфу или полное отсутствие грошей в кармане?

— Я давно отношусь к своему стихотворчеству как к производству, не зависящему от всякой мистической чепухи типа вдохновения. Однако на этот вопрос отвечу так.

Вдохновение даётся (и забирается) свыше. И никакие внешние факторы вроде алкоголя,  несчастной (вар. счастливой) любви, отсутствия (вар. наличия) денег на вдохновение не влияют.

— В литсообществе тебя всё-таки больше боятся или уважают?

— Ни то, ни другое. Чего меня бояться-то? Я давно написал и сказал все гадости, которые мог про литсообщество. Оно и не почесалось. Уважать им меня им тем более не за что. Уважают в их мире фигуры, занимающие какие-либо заметные места во внутренней иерархии.

 Бить людей по лицу из-за такого фуфла как современная поэзия я не готов.

— Что тебя больше всего раздражает в современном литературном процессе, в современной поэзии? За что бы мог дать в морду?

— Раздражает в современном литературном процессе ни на чем не основанное, граничащее с манией величия самодовольство, нарциссизм и снобизм. «Ах, у нас новый серебряный век!»,  «Ах, у нас как минимум пять поэтесс, сравнимых по мощи таланта с Цветаевой, и как минимум пять поэтов, сравнимых с Мандельштамом!»,   «Ах, их книжки тоже никто не читал, как и наши!». Но бить людей по лицу на старости лет из-за такого фуфла как современная поэзия я не готов.

Насчет морды… Помню давным-давно меня иногда звали на сборные поэтические вечера. Я тогда был довольно горласт. И организаторы ставили меня в конец, чтобы я будил задремавших в ходе вечера посетителей и они начинали собираться по домам.

И вот многие поэты, отчитавшись, уходили. Им мне реально хотелось дать  им в морду.

Я, значит, дурак их бла-бла-бла  выслушал, а они, значит, умные, моё бла-бла-бла слушать не желают. Но это всё в глубоком прошлом.

 

— Можно ли употреблять такие термины как «литературная мафия», «литературная номенклатура», есть ли всё это в реальности?

— Конечно, есть в наличии. Раньше структура действительно имела черты мафии, а сейчас забронзовела в номенклатуру. (Примерно тот же путь прошло за то же время и наше государство, но это другой вопрос). Я в своё время столько слов извёл на обличение этой номенклатуры-мафии, что, думаю, повторяться бессмысленно. Думаю, мне надо присвоить почётное звание литературного комиссара Катани или литературного Тельмана Гдляна и отпустить на покой.

Да все величины на нашем литературном небосклоне дутые. Причём это не значит, что они плохие.

В интервью мне Эдуард Лимонов достаточно резко сказал, что сейчас «Литература не талантлива и очень тупа». Что ты об этом думаешь?

Я полностью согласен с Эдуардом Вениаминовичем!

Кого из поэтов, литераторов совершенно не принимаешь, есть ли на нашем литературном небосклоне дутые величины и, наоборот, те, которые у тебя вызывают восторги?

Да все величины на нашем литературном небосклоне дутые. Причём это не значит, что они плохие. Просто нынче такое время, когда продаётся не продукт, а образ продукта. В этом смысле литература ничем не отличается от арт-бизнеса, шоу-бизнеса, политики или продажи чипсов. Технологии пиара, рекламы, раскрутки давно обогнали технологии производства. И людей в пиаре занято очень много. И платят за это лучше. А если разработаны технологии, есть профессионалы их применения, то чего бы и не раскручивать. Вот и раскручивают.

А восторги у меня вызывают поэты, которые с раскруткой-ли, без раскрутки-ли, ухитряются в наше время пробиться к широкой публике. Тот же Быков, Вера Полозкова, Воденников, Родионов.

 Ты сам для себя определяешь для чего ты пишешь, какое послание несёшь миру? Как бы мог определить манеру своего письма?

Выше, Андрей, ты меня спрашивал о моих нестихотворческих ипостасях. Вот крик души этих ипостасей — и есть моё послание. Манеру своего письма я бы определил как треш.

Если ли у тебя какие-то свои принципы оценки качества поэтического текста?

На мой взгляд, качество поэтического текста определяется тем, насколько он может заинтересовать непоэтического человека.

  Меня абсолютно не интересует вечность.