ПСС. Том 05. Произведения, 1856-1859 гг.

<— Задло, задло, братцы мои, — вдругъ послышались радостныя восклицанія: — ей Богу, задло однаго! Вотъ важно-то! Ай лихо! Хоть лошадей не отбили, да убили Чорта однаго. Что, дофарсился, братъ? — и т. д. Дйствительно> Между Чеченцами вдругъ стало замтно особенное движеніе, какъ будто они подбирали раненнаго, и впередъ ихъ побжала лошадь безъ сдока. Восторгъ толпы при этомъ вид дошелъ до послдних предловъ — смялись и хлопали въ ладоши. За послднимъ уступомъ Горцы совершенно скрылись изъ виду, и рота остановилась. —

— Ну-съ, спектакль конченъ, — сказалъ мн мой знакомый, — пойдемте чай пить. —

— Эхъ, братцы, нашего-то, кажись, однаго задли, — сказалъ въ это время старый фурштатъ, изъ подъ руки смотрвшій на возвращавшуюся роту: — несутъ кого-то.

Мы ршили подождать возвращенія роты.

Ротный командиръ халъ впереди, за нимъ шли псенники и играли одну изъ самыхъ веселыхъ, разлихихъ кавказскихъ псенъ. — На лицахъ солдата и офицера я замтилъ особенное выраженіе сознанія собственнаго достоинства и гордости.

— Нтъ ли папиросы, господа? — сказалъ N, подъзжая къ намъ: — страхъ курить хочется.

— Ну что? — спросили мы его.

— Да чортъ бы ихъ побралъ съ ихъ лошадьми <паршивыми>, — отвчалъ онъ, закуривая папиросу: — Бондарчука ранили.

— Какого Бондарчука?

— Шорника, знаете, котораго я къ вамъ присылалъ сдло обдлывать.

— А, знаю, блокурый.

— Какой славный солдатъ былъ. Вся рота имъ держалась.

— Разв тяжело раненъ?

— Вотъ-же, на вылетъ, — сказалъ онъ, указывая на животъ.

Въ это время за ротой показалась группа солдатъ, которые на носилкахъ несли раненнаго.

— Подержи-ка за конецъ, Филипычь, — сказалъ одинъ изъ нихъ: — пойду напьюсь.

Раненный тоже попросилъ воды. Носилки остановились. Изъ-за краевъ носилокъ виднлись только поднятыя колна и блдный лобъ изъ-подъ старенькой шапки.

Какія-то дв бабы, Богъ знаетъ отъ чего, вдругъ начали выть, и въ толп послышались неясные звуки сожалнія, которые вмст съ стонами раненнаго производили тяжелое, грустное впечатлніе.

— Вотъ она есть, жисть-то нашего брата, — сказалъ, пощелкивая языкомъ, краснорчивый солдатъ въ синихъ штанахъ.

Мы подошли взглянуть на раненнаго. Это былъ тотъ самый бловолосый солдатъ съ серьгой въ ух, который спотыкнулся, догоняя роту. Онъ, казалось, похудлъ и постарлъ нсколькими годами, и въ выраженіи его глазъ и склада губъ было что-то новое, особенное. — Мысль о близости смерти уже успла проложить на этомъ простомъ лиц свои прекрасныя, спокойно-величественныя черты.

— Какъ ты себя чувствуешь? — спросили его.

— Плохо, ваше Благородіе, — сказалъ онъ, съ трудомъ поворачивая къ намъ отежелвшіе, но блестящіе зрачки.

— Богъ дастъ, поправишься.

— Все одно когда-нибудь умирать, — отвчалъ онъ, закрывая глаза.

Носилки тронулись; но умирающій хотлъ еще сказать что-то. Мы еще разъ подошли къ нему.

— Ваше Благородіе, — сказалъ онъ моему знакомому. — Я стремена купилъ, они у меня подъ наромъ лежатъ — вашихъ денегъ ничего не осталось. —

……………………………………………………………………………………………………………………………………

На другое утро мы пришли въ госпиталь навдать раненнаго.[196]

— Гд тутъ солдатъ 8-й роты? — спросили мы.

— Который, Ваше благородіе? — отвчалъ блолицый исхудалый солдатъ съ подвязанной рукой, стоявшій у двери.

— Должно, того спрашиваютъ, что вчера съ тревоги принесли, — сказалъ слабый голосъ съ койки.

— Вынесли.

— Что, онъ говорилъ что-нибудь передъ смертью? — спро[сили мы?][197]

— Никакъ нтъ, только дыхалъ тяжко, — отвчалъ голосъ съ койки, — онъ со мной рядомъ лежалъ, такъ дурно пахло, ваше благородіе, что бда.

……………………………………………………………………………………………………………………………………

Велики судьбы Славянскаго народа! Не даромъ дана ему эта спокойная сила души, эта великая простота и безсознательность силы!..

* I [О ВОЕННО-УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ.]

[А] [198]