ПСС. Том 05. Произведения, 1856-1859 гг.

Въ 7 часовъ въ этотъ день Делесовъ былъ дома, ожидая музыканта и гостей, которыхъ онъ пригласилъ нынче вечеромъ посмотрть и послушать удивительное геніальное и погибшее существо. — Въ числ гостей былъ и сынъ министра, участвовавшiй въ первомъ вечер у Анны Ивановны, и извстный знатокъ музыки Аленинъ, который на приглашеніе Делесова замтилъ, что странно бы было, чтобы былъ въ Петербург талантъ, котораго бы онъ не зналъ, модный пьянистъ французъ и старый пріятель Делесова, <бездарный> художникъ Бирюзовской, чудакъ, умная пылкая голова, энтузіастъ и большой cпорщикъ.

Захаръ былъ посланъ за ужиномъ. — Делесовъ одинъ сидлъ дома, когда у двери раздался слабый звонокъ. Действительно это былъ Албертъ, какъ предполагалъ Делесовъ; но въ такомъ виде, что не было надежды услыхать его игру нынче вечеромъ. Онъ былъ растрепанъ, испачканъ, глаза были совершенно мутны, и когда Делесовъ отворилъ дверь, онъ уже успелъ заснуть, облокотившись на притолку. Стукъ отворяемыхъ дверей разбудилъ его, онъ шатаясь, бормоча что-то, ввалился въ гостиную, упалъ на диванъ и заснулъ.

— Вот-те и музыкальный вечеръ, — подумалъ Делесовъ.

10

Часа черезъ два стали прізжать гости, Албертъ все спалъ.

— Ну, что ваше необыкновенное созданіе? — сказалъ сынъ министра, входя въ комнату съ французомъ Пишо.

— Несчастье! ужасно пьянъ и спитъ, — отвчалъ Делесовъ.

— Ничего, отпоимъ его содовой водой.

— Славное лицо! — сказалъ Французъ, сверху глядя на спящаго немца.

Пріехалъ и Аленинъ, извстный знатокъ и петербургской авторитетъ въ музыке.

— Такъ это-то геніальное существо, — сказалъ онъ, — посмотримъ.

Художникъ долго серьезно посмотрлъ на Алберта и, ничего не сказавъ, съ недовольнымъ видомъ отошелъ отъ него.

Пишо слъ за фортепьяно и изящно и просто сыгралъ нсколько ноктюрновъ Chopin, остальные господа разговаривали между собой о вседневныхъ вопросахъ. — Албертъ изредка поворачивался и на мгновеніе открывалъ глаза. Несколько разъ пробовали будить его, но онъ не выказывалъ ни малйшаго признака жизни.

— А ведь онъ не спитъ, — шопотомъ сказалъ сынъ министра, уловивъ бглый взглядъ, который Албертъ, открывъ глаза, бросилъ на нихъ. — Онъ долженъ быть плутъ, — прибавилъ онъ.

— Этаго я не знаю, — разсудительно замтилъ Аленинъ, — только по опытности моей съ такого рода господами скажу вамъ, что часто подъ видомъ страстнаго артиста скрываются величайшіе мерзавцы.

Разговоръ снова отошелъ отъ Алберта, и прошло съ полчаса. Вдругъ Албертъ потянулся, вс оглянулись на него. Албертъ, открывъ глаза, смотрлъ вверхъ, и на лиц его сіяла счастливая самодовольная улыбка человка, находящагося въ совершенномъ согласіи со всмъ свтомъ и съ своей совстью. Увидавъ новыя лица, онъ привсталъ и поклонился. Хозяинъ дома познакомилъ его со всми и предложилъ содовой воды. Албертъ выпилъ, но не могъ еще твердо стоять на ногахъ.

— Не хотите ли пость чего-нибудь?

Онъ задумался.

— Ахъ да. Я бы сълъ кусочекъ чего-нибудь. Я давно ничего не лъ; а потомъ будемъ музицировать.

Аленинъ подошелъ къ музыканту и, устремивъ на него строгой холодный взглядъ, сталъ его спрашивать.

— Что, вы имете какую-нибудь службу? — спросилъ онъ.

— Нтъ, ни… нтъ, — испуганно отвчалъ Албертъ.

— А вы были, кажется, прежде въ театр, мн говорилъ Делесовъ.

— Да… нтъ… теперь не хожу.

— Я былъ вчера въ Травьат, — сказалъ Аленинъ, обращаясь боле къ Делесову, чмъ къ Алберту, — Бозіо была очень хороша; а нынче ужъ для васъ Вильгельма Теля пропустилъ.

— О, Вильгельмъ Тель! Божественный Россини! — съ энтузіазмомъ воскликнулъ Албертъ.

— Вы любите Россини?

— О, Россини! одинъ живущій теперь геній! — закричалъ онъ, размахивая руками.

— Вы Беріо слыхали когда-нибудь? — продолжалъ какъ ученика допрашивать его Аленинъ.

— Я учился и жилъ у него 3 года. Это царь искуства.

— А N. N. знаете? — спросилъ Аленинъ, назвавъ скрыпача средней руки: — какъ вы его находите?

— Большой, большой артистъ и человкъ прекрасный.

— А вы врно знаете нашу 1-ю скрипку, — онъ назвалъ того самаго музыканта, который на музыкальномъ вечер разсказывалъ Делесову исторію Алберта.

— Какже не знать, отличный талантъ, чистая нжная игра, мы часто прежде играли вмст. О, много, много есть большихъ талантовъ. У всхъ есть прекрасное. Другіе не отдаютъ справедливости; какже это можно, каждый что-нибудь да новое положилъ въ свое искуство.

— Отчего, — продолжалъ Аленинъ, — у васъ такой славный талантъ, какъ говорятъ, а вы нигд не служите?

Албертъ испуганно оглянулся на всю публику, смотрвшую на него въ это время.

— Я — я… не могу, — забормоталъ онъ и вдругъ, какъ будто оживши, сдлалъ усиліе над собой и привсталъ, ухватившись обими руками за притолку. — Давайте музицировать, — сказалъ онъ и свойственнымъ ему пошлымъ костлявымъ движеніемъ руки откинувъ волосы, отошелъ на другой уголъ комнаты, гд была скрипка.

— Не хотите ли пость прежде? — спросилъ Делесовъ.

— Нтъ, нтъ, прежде играть, играть, — восторженно говорить Албертъ, — только выпить бы чего-нибудь.

— Я по одному тому, какъ онъ берется за скрипку, вижу, что это не большой артистъ, — сказалъ Аленинъ.