ПСС. Том 05. Произведения, 1856-1859 гг.

Къ намъ вышелъ[116] малый лтъ 16-ти съ лилово желтыми засученными руками и ногами и такимъ же лицомъ съ тупымъ удивленнымъ выраженіемъ. Другой старый голосъ слышенъ былъ изъ конюшни; онъ на своемъ грубомъ patois[117] сказалъ что-то малому. — Малый указалъ намъ на плоской чанъ съ молокомъ, положилъ въ него деревянное орудіе въ род лопаты безъ ручки и сказавъ «voilà»,[118] скрылся въ конюшн. —

— Ну чтò, хотите? — сказалъ я Саш, предлагая ему деревянное орудіе и указывая на желтоватое съ синимъ [молоко], все усыпанное сверху плавающимъ соромъ. —

Саша расхохотался только, мы напились воды и пошли дальше.

— И онъ думаетъ, что это пить можно. Хорошо угощеніе! — говорилъ Саша, подсмиваясь надъ швейцарскимъ сырникомъ. —

У дтей, как и у простолюдиновъ, есть одинаковое счастливое свойство насмшливости надъ привычками и обычаями, которые не похожи на ихніе. Сколько разъ я видалъ, какъ наши солдаты помирали со смху надъ Французами, отъ того что они не понимали по русски, и надъ татарами, которые снимали башмаки, входя въ комнату. И Саша никакъ не могъ понять, что ему въ горной сырн не подается молоко, какъ въ пансіон Вотье, и помиралъ со смху надъ этимъ. — Больше уже до самой вершины Jaman[119], мы не встрчали жилищъ; только то надъ головами въ кустахъ, то внизу надъ самымъ оврагомъ слышали равномрно[е] побрякиванье бубенчиковъ пасущагося стада. Разъ даже цлое стадо, въ глав котораго бжала веселинькая красная коровка съ маленькой головкой и на тоненькихъ прямыхъ ножкахъ, наткнулась на насъ. Саша посторонился съ уваженіемъ отъ коровъ, но поймалъ маленькую козочку за рога и съ хохотомъ любовался ворочаньемъ ея коротенькаго черненькаго хвостика. — Ну еще, вотъ такъ, ну еще, — приговаривалъ онъ. —

Правду мн говорили, что чмъ выше идешь въ горы, тмъ легче идти; мы шли ужъ съ часъ и оба не чувствовали ни тяжести мшковъ, ни усталости. Хотя мы еще не видли солнца, по оно черезъ насъ, задвая нсколько утесовъ и сосенъ на горизонт, бросало свои лучи на возвышенье напротивъ; потоки вс слышны были внизу, около насъ только сочилась снговая вода, и на поворотахъ дороги мы снова стали видть озеро и Вале на ужасной глубин подъ нами. Низъ Савойскихъ горъ былъ совершенно синій как озеро, только темне его, верхъ, освщенный солнцемъ, совершенно бло-розовый. Снговыхъ[120] горъ было больше, они казались выше и разнообразне. Паруса и лодки, какъ чуть замтныя точки, были видны на озер.

Это было что-то красивое, даже необыкновенно красивое, но это не природа, а[121] что то такое хорошее. Я не люблю этихъ, такъ называемыхъ, величественныхъ знаменитыхъ видовъ — они холодны какъ-то. — Саша кажется раздлялъ мое мнніе. Даль этаго вида только интересовала его, но не нравилась очень. Черезъ послдній потокъ, который намъ надо было перейти, намъ пришлось снова спускаться на нсколько сотъ шаговъ въ глубокой оврагъ на мостикъ. Этотъ видъ больше поразилъ насъ. —

Внизу — крутой шумный потокъ по камнямъ, черезъ который переброшенъ мостикъ изъ нетесанныхъ елей; съ нашей стороны между черными, все густющими книзу елями, вьется внизъ каменистая дорога и по другой сторон, по каменистому уступистому косогору поднимается вверхъ. — По крутому теченію все гуще и гуще ели; кое гд повырваны и переброшены на камни красные стволы, и корни виднются на серебристой пн, и рядомъ съ пной симетрическая верхушка другой сосны, растущей въ обрыв; и къ низу все гуще и гуще, круче и круче идетъ потокъ, перемшиваясь съ темнозелеными верхушками и, наконецъ, на самомъ низу его закрываетъ отъ глазъ облако, кое гд прорванное кажущимися совершенно черными втвями сосенъ.

Перейдя мостикъ, Dent de Jaman[122] казалась уже совершенно надъ нами, мы различали ея разслины и снгъ и кусты около нея; но идти еще было тяжело и далеко. Саша мой все старался идти пряме, по діагоналямъ, забгалъ впередъ и отдыхалъ, и отъ этаго уставалъ еще больше. Онъ уже отказывался идти, и мн становилось тяжело; но зная по опыту, что надо не врить первому моменту усталости, я, ели-ели передвигая ногу за ногу, все шелъ впередъ по зигзагамъ дороги, которая поднималась по рдкому бору.

Солнце[123] еще не выбралось изъ за скалъ[124]. Везд пусто, сыро, никого не видно и не слышно, съ обихъ сторонъ голые стволы деревъ и бдная растительность. Чмъ выше мы поднимались, становилось грязне[125] и грязне отъ таявшаго снга, ноги скользили и мшокъ страшно тянулъ мн спину, и я уже думалъ, что вовсе не такъ пріятно ходить пшкомъ по Швейцаріи, какъ вс говорятъ, когда вдругъ все перемнилось. Выше меня послышались бубенчики [и] сильный, свжій мужской голосъ, который плъ эту вчную швейцарскую псню съ гортанными переливами; пройдя маленькой зигзагъ, мы очутились на маленькой сырой полянк, съ которой открылся еще шире, дальше и блестяще видъ на озеро; солнце большей половиной выкатилось изъ за скалы и ослпительно заблестло по голымъ краснымъ стволамъ сосенъ и по сырой трав поляны. —