ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

Усадьба Лысые Горы была вновь отстроена, но вовсе не на ту ногу, на которой она была при покойном князе. Постройки, начатые во времена нужды, были более чем просты. Дом на старом каменном фундаменте был огромный деревянный, который Nicolas всякий год сбирался и откладывал оштукатурить. Внутри большой поместительный дом, с некрашенными досчатыми полами, был меблирован самыми простыми жесткими диванами, креслами, столами и стульями, работы своих столяров из своего леса.¹²⁵²

Но дом был поместительный, полный дворни, с отделениями для приезжих. Гостеприимство Лысогорского дома было таково, что многие семьями, на своих 16 лошадях, с 10 слугами приезжали и жили месяцами у графов Ростовых и, кроме того, 4 раза в год в именины и рождения хозяев съезжалось до 100 человек гостей на один и два дня. Остальное время года шла ненарушимо-правильная семейная жизнь (гости, живущие месяцами, не нарушали ее), с обычными чаями, завтраками, обедами, ужинами из домашней провизии. Но не было тех гостей, которые неожиданно бы приезжали в середине рабочего дня.

Было 5 декабря 1820 года. Дом Ростовых в Лысых Горах был полон гостей, съехавшихся к именинам графа. В числе их был¹²⁵³ <Вас[илий]> Денисов – отставной генерал и Наташа, гостившая с своими детьми и мужем с начала осени у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим особенным делам, как он говорил, на три недели и где он теперь уж проживал 7-ю. Его ждали каждую минуту.

У Николая было уже трое детей: старший мальчик Андрюша в память дяди, вторая дочь Наташа – любимица отца и меньшой – любимец матери Николинька. Графиня Марья была беременна 4-м.

Дом был полон гостей, но еще до 6-го числа, дня торжества, в который он снимет бешмет¹²⁵⁴ и наденет сюртук и с узкими носками узкие сапоги и поедет в новую церковь, построенную им, и потом будет принимать поздравления и предлагать закуски, и говорить о дворянских выборах и урожае, Nicolas еще считал себя вправе провести канун этого дня обычно.¹²⁵⁵ До обеда Николай проверил счеты бурмистра из Богучарова по именью племянника жены, которого он был опекун, прошел по усадьбе, исправив несколько неисправностей и, приняв меры против ожидаемого на завтра по случаю престола праздника, он пришел к обеду и, не успев глаз на глаз переговорить с женой, сел за длинный¹²⁵⁶ стол в 30¹²⁵⁷ с чем-то приборов, за которым собрались все домашние. За столом были: мать, ее старушка, жена, трое детей, гувернер, гувернантка, племянников гувернер,¹²⁵⁸ М-lle Bourienne, Соня, прижившаяся, как кошка, к дому и баловавшая детей,¹²⁵⁹ Денисов, Наташа, ее трое детей, гувернантка, Михаил Иванович – 5 человек домочадцев и 10 гостей.

Княжна Марья сидела на противуположном конце, и лицо ее неприятно было мужу без всякой видимой причины. Всё, что она ни говорила, мужу казалось что-то неловкое и неестественное. В тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала верно присутствие этого неудовольствия и сама чувствовала, что ее речи были неестественны. «Как досадно, мне Соня пометала переговорить с ним», думала она. «За что он сердится? ».¹²⁶⁰

Разговор не умолкал за обедом благодаря Денисову. Но, когда вышли из-за стола и пришли благодарить старую графиню, графиня Марья поцеловала, подставив свою руку мужу, и спросила, не сердится ли он на нее.

– У тебя всегда странные мысли – ни крошечки.

Но слово всегда отвечало графине Марье: «Да, сержусь и не хочу сказать».

Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня не могли найти предлога для упрека, но им одним было известно то, что совершалось между ними. Иногда после самых счастливых, любовных, искренних, не всегда продолжающихся периодов на них находило вдруг чувство отчужденности и враждебности, в особенности со стороны Nicolas. Это чувство являлось чаще всего во времена беременности графини Марьи. Теперь они находились в этом периоде.

[Далее от слов: Ну, messieurs et mesdames, кончая: Соня всегда была первым предлогом, который избирала графиня Марья для своего раздражения близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 1, гл. IX.]

Но она только в душе избирала этот предлог, на словах и в обращении она ни с кем не была так нежна, как с Соней, именно потому, что она чувствовала себя¹²⁶¹ склонной быть с ней несправедливой. Она первая пригласила Соню жить в своем доме, настояла на этом, была с ней на ты и называла ее сестрою.

[Далее от слов: Посидев с гостями кончая: дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 1, гл. IX, X.]