ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

– Мари – это такая прелесть, – говорила Наташа, вопросительно и робко глядя на мужа. – Как она умеет понимать детей. Она как будто только душу их видит. Вчера, например, Митинька стал капризничать (Наташа рассказала, как Мари хорошо поступила). Я не могу. Я чувствую, что я всё в пеленках. Особенно без тебя. И не могу. Ты знаешь, я думала, какая разница между мной и Мари. Мы раз договорились с ней. Для нее дети – всё. А для меня – муж. Я всех их брошу для тебя, а она нет. Ах, у Лизы два зубка, я тебе и не сказала.

Пьер¹²⁷⁰ поцеловал ее руку, отвечая на первый вопрос, чем она лучше Мари. И Наташа поняла, что ответ состоял в следующем: тем, что я люблю тебя больше всего в мире. На другой вопрос, хорошо ли, что Мари вся в детях, а она вся в муже, он отвечал тем, что стал говорить про свой спор с Nicolas и про ту разницу, которая была между ними. (Наташа поняла, что разница характеров ни от кого не зависит и что могут быть различные в мнениях одинаково хорошие люди.)

[Далее от слов: – Для Nicolas, – говорил Пьер, – мысли, рассужденья есть забава кончая: А отец? Я люблю их. И я сделаю, что бы они ни говорили близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 1, гл. XVI.]

* № 308 (рук. № 101. Эпилог, ч. 1, гл. III, IV). 1271

¹²⁷²Люди, идущие таким образом с огнем и мечом с запада на восток, все люди, т. е. ненавидящие зло, любящие ближних, люди, недавно еще объявившие права человека, более всего этого – все эти люди христиане, но люди эти, миллионы, идут без причины убивать своих ближних.

¹²⁷³Какие это люди, что побуждает их? Огромная масса этих людей – солдаты, не понимающие, зачем и что они делают.

Каким образом солдаты, русские и франц[узские], резали друг друга, не изменяя своей человеческой природе?¹²⁷⁴ понятно. Солдата¹²⁷⁵ отдали в рекруты, школили, приучили его и бросили в то положение, в котором ой должен бить или быть убитым. И солдат, не изменяя своему человеческому достоинству, убивает с спокойной совестью. Зачем и хорошо ли, то знают офицеры и те, которые им приказывают. И этих людей, стоящих на низшей степени власти, самое большое число. Это – основание пирамиды. Офицеры, люди среднего сословия,¹²⁷⁶ хотя и отдают себе¹²⁷⁷ более отчет в причинах, побуждающих их к деятельности, в неразрешимых трудных вопросах ссылаются на высшие власти, которые знают, зачем всё делается. Этих меньшее число против первых. Итак, уменьшаясь в диаметре числа и возвышаясь в знании целей, идет эта пирамида людской деятельности до своей вершины – представителя высшей власти. Дипломат, объявляющий войны, главнокомандующий, отдающий приказ сражения, стоящие близко к вершине пирамиды, еще имеют оправдание в воле государя, но государь, составляющий бесконечно малую точку, вершину, уже не имеет этого оправдания. Каким образом приготавливаются эти люди, которые для исполнения целей истории должны быть на время исполнения лишены всего человеческого – вот в чем интерес изучения этих личностей.¹²⁷⁸

Основной существенный смысл войн начала нынешнего столетия есть движение злодейское с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком движения было движение с запада на восток. Что нужно было для человека, стоящего во главе этого движения?

Отсутствие преданий, связей, суеверий, презрение к людям, любовь к фразе (называемой славой), несомненная смелая лживость, яркие умственные способности, затемненные безумием самообожания,¹²⁷⁹ и совершенное отсутствие чувства красоты и правды. И все эти необходимые способности являются в нужном человеке в нужную минуту.

Человек¹²⁸⁰ без имени, даже не француз, вдруг самыми ничтожными случайностями выдвигается на видное место в то смутное время жизни французского народа. Бесчисленные случайности, которые описывают даже его хвалители, выдвигают его (имеющего ни больше, ни меньше достоинств, чем 1000 таких людей во Франции) во главу армии и первые успехи его основаны на¹²⁸¹ войнах с войсками, не дерущимися и сдающимися при первой возможности. Война в Египте – бессмысленная жестокость и не могущая представлять какой-нибудь заслуги, благодаря смелости лжи, с к[оторой] человек этот описывает ее, приобретает ему еще большую славу.