ПСС. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Туалетъ Лидіи Ивановны стоилъ ей большаго труда, какъ и всегда теперь, когда она была влюблена. Цѣль ея туалета была теперь совсѣмъ обратная той, которую она преслѣдовала 30 лѣтъ тому назадъ. Тогда ей хотѣлось украшать себя чѣмъ нибудь, и чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Теперь, напротивъ, по должности своей она такъ была, несоотвѣтственно годамъ и фигурѣ, разукрашена въ своемъ придворномъ платьѣ, что цѣль ея состояла въ томъ, чтобы противоположность этихъ украшеній съ ея наружностью была бы не слишкомъ ужасна. Но не смотря на всѣ труды, положенные ею на это, она все таки была ужасна, хотя и думала противное. Она и не подозрѣвала того впечатлѣнія комическаго ужаса и недоумѣнія, которые она произвела на дядю ея горничной, мужика изъ Новгородской губерніи, которому его племянница показала барыню изъ швейцарской, когда та надѣвала шубу.

– Удивителенъ! сіяетъ и доволенъ, – продолжалъ молодой камергеръ про Каренина, когда онъ сошелся съ графиней Лидіей Ивановной. – Вы знаете, она влюблена въ него, она ревнуетъ его теперь къ женѣ. Желалъ бы я знать, знаетъ ли онъ, что жена его здѣсь.

– Какъ здѣсь?

– То есть не здѣсь, во дворцѣ, а въ Петербургѣ. Я вчера встрѣтилъ ихъ, т. е. ее съ Алексѣемъ Вронскимъ, bras dessus, bras dessous,[1496] въ англійскомъ магазинѣ.

– Я увѣренъ, что онъ если встрѣтитъ ее, то такъ же любезно съ ней раскланяется, какъ съ графиней Лидіей Ивановной.

– C’est un homme qui n’a pas de…,[1497] – началъ молодой камергеръ.

– Я это понимаю, но не понимаю, какъ нѣтъ стыда. Онъ никогда столько не выѣзжалъ, столько не показывался вездѣ, какъ теперь.

Это было справедливо. Никогда Алексѣй Александровичъ столько не ѣздилъ въ свѣтъ и не бывалъ такъ часто на людяхъ, какъ съ того времени, какъ жена ушла отъ него. Но это происходило совсѣмъ не отъ того, чтобы онъ не понималъ всего стыда своего положенія. Къ несчастью, онъ сознавалъ его. И эта свѣтскость его происходила именно оттого, что онъ слишкомъ болѣзненно сознавалъ то смѣшное и унизительное положеніе, въ которомъ онъ находился.

* № 141 (рук. № 90).

Первые дни, когда надо было отвѣчать на настоятельные вопросы о томъ, что дѣлать съ Сережей безъ матери, какъ употребить оставшіяся свободными комнаты, куда дѣвать вещи Анны Аркадьевны, какъ поступить со счетами изъ магазиновъ, которые по небрежности не заплатила Анна и которые подавали ему, главное же – какъ отвѣтить на молчаливый, страдальческій вопросительный взглядъ сына, очевидно спрашивающій о матери, – Алексѣй Александровичъ[1498] невольно всѣ силы своей души напрягалъ только на то, чтобы,[1499] отвѣчая на всѣ эти вопросы, показать, что все это было имъ предвидѣно, очень естественно и что новое положеніе нисколько не смущаетъ и не огорчаетъ его. Онъ дѣлалъ величайшія усилія надъ собой, но во всѣхъ взглядахъ, прислуги даже и подчиненныхъ, онъ видѣлъ такія явныя насмѣшку и презрѣніе, что была минута на второй день послѣ отъѣзда жены,[1500] когда онъ почувствовалъ себя не въ силахъ долѣе выдерживать эту роль.