ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890

Таково внѣшнее различіе дѣйствія опіума, алкоголя и табаку, но есть и внутреннее различіе. Различіе это, насколько я его наблюдалъ на себѣ и другихъ, въ томъ, что алкоголь заглушаетъ, такъ сказать, совѣсть чувства, а табакъ — совѣсть разума. Алкоголь скрываетъ требованія совѣсти чувства, устраняетъ задерживающую силу, которая не позволяетъ выражаться всѣмъ зарождающимся чувствамъ. Табакъ устраняетъ ту задерживающую силу разума, которая не позволяетъ высказываться всѣмъ зарождающимся неяснымъ мыслямъ.

* № 12

К главе III.

Лесингъ говоритъ: viele Leute hoeren mit dem Denken da auf wo das Denken anfaengt ihnen Shwirigkeit zu bereiten[256] — начинаетъ быть трудно. (Можно прибавить: гдѣ только думанье и плодотворно). Каждый знаетъ, что при работѣ мысли, какъ и при всякой работѣ, наступаетъ моментъ, когда является ощущеніе напряженія труда, тотъ моментъ, когда именно и достигается плодъ мышленія; и вотъ тутъ-то, какъ и въ физической работѣ, является искушеніе — не идти дальше, отдохнуть, бросить. Вотъ этому-то самому искушенію помогаетъ табакъ. Человѣку смутно начинаютъ представляться дальнѣйшіе новые выводы. Ему нужно напряженiе вниманія, чтобы разсмотрѣть ихъ. Онъ усталъ, ему тяжело. Онъ закуриваетъ; то немногое, что было видно, скрывается.

* № 13

К главе III.

<Ни на чемъ это такъ не видно, какъ на шахматной игрѣ. Партія идетъ обычно, но вотъ наступаетъ важный, рѣшающій ходъ, игрокъ думаетъ, соображаетъ и не рѣшается, наконецъ, если онъ куритъ, онъ зажигаетъ папиросу, затягивается, одурманивается и дѣлаетъ ходъ. Собственно, происходитъ тутъ слѣдующее: каждый игрокъ по свойству своей головы и вслѣдствіе большей или меньшей практики игры можетъ обдумать варіанты ходовъ до извѣстныхъ предѣловъ. Когда наступаетъ трудный ходъ, игрокъ дѣлаетъ напряженіе, чтобы видѣть дальше этихъ предѣловъ, и, смутно представляя себѣ дальнѣйшіе варіанты, испытываетъ ощущеніе тяжести напряженія. Для того, чтобы поступить разумно, ему надо бы сдѣлать еще бòльшее напряженiе, но вмѣсто этого онъ, подъ предлогомъ того, что куренье проясняетъ ему мысли, закуриваетъ, одурманивается, скрываетъ отъ себя эти дальнѣйшія возможности соображеній и, не видя уже ихъ, ограничивается меньшими варіантами, низшими соображеніями — и дѣлаетъ ходъ. Тоже самое происходитъ при всѣхъ умственныхъ работахъ.>

* № 14

К главе III.

Каждое наркотическое вещество усыпляетъ различныя свойства сознанія. Насколько я могу судить, не испытавъ самъ дѣйствія морфина и опіума, морфинъ и опіумъ заглушаютъ преимущественно совѣсть тѣла. Человѣкъ теряетъ сознаніе несоотвѣтствія состоянія тѣла съ требованіями здороваго состоянія — отъ этого прекращеніе страданій — усыпленіе. Хашишъ, сколько я могу судить по тому, что читалъ о немъ, преимущественно заглушаетъ совѣсть представленій. Человѣкъ, не теряя сознанія тѣла, теряетъ сознаніе несоотвѣтствія своихъ представленій съ дѣйствительностью, и отъ того — преувеличенныя, пространственныя и временныя мечтанія. Алкоголь, сколько я могъ наблюдать его дѣйствіе на себѣ и другихъ, заглушаетъ преимущественно совѣсть чувства. Не теряя въ первой степени опьяненiя ни сознанія своего тѣла, ни сознанія представленій дѣйствительности, человѣкъ теряетъ сознаніе несоотвѣтствія своихъ чувствъ съ требованіями совѣсти. <Пьяный виномъ человѣкъ проявляетъ всѣ тѣ чувства, которыхъ онъ не выказывалъ, будучи трезвымъ. Табакъ, сколько я могъ наблюдать его дѣйствіе на себѣ и другихъ, заглушаетъ совѣсть мысли. Человѣкъ подъ вліяніемъ табака, не теряя сознанія ни тѣла, ни представленія дѣйствительности, ни нравственнаго чувства, теряетъ сознаніе соотвѣтствія своихъ мыслей и выраженія ихъ съ требованіями здраваго смысла. Если представить себѣ совѣсть, какъ регуляторъ дѣятелъности тѣла, воображенія, поступковъ и мыслей, то морфинъ и опіумъ освобождаютъ отъ регулятора тѣлеснаго, хашишъ — отъ регулятора воображенія, вино — отъ регулятора чувствъ, табакъ — отъ регулятора мыслей и словъ.

То, что я говорю о дѣйствіи опіума и хашиша, я говорю гадательно, то же, что я говорю о дѣйствіи алкоголя и табака, я говорю по опыту и наблюденію, которые всегда могутъ быть провѣрены. Различіе между дѣйствіемъ на людей дурмана вина и табака очень опредѣленно и ясно. Опьяненіе виномъ скрываетъ несоотвѣтствіе желаній, опьяненіе табакомъ — несоотвѣтствіе мыслей съ требованіями совѣсти. Трудно сказать, какое изъ двухъ вреднѣе. Одно дополняетъ другое.>

Трезвый отъ вина человѣкъ одерживаетъ проявленіе своихъ чувствъ. Сознавая несоотвѣтствіе своихъ желаній съ требованіями совѣсти, онъ подавляетъ ихъ и воздерживается отъ поступковъ. — Опьяненіе же виномъ скрываетъ отъ него требованія совѣсти и тѣмъ устраняетъ то, что задерживало проявленіе чувствъ, и у пьянаго нетолько на языкѣ, но и на дѣлѣ то, что было у трезваго на умѣ.