ПСС. Том 34. Произведения, 1900-1903

Живет фабрикант, или член синдиката, или большой землевладелец, или чиновник, получающий за выдуманную, никому не нужную деятельность десятки тысяч рублей ежегодно — какая, кажется, связь между его положением и церковью, а, между прочим, связь эта очень ясна, стоит только подумать немного, чтобы увидать ее. Не говоря о том, что вся та бросающаяся в глаза несообразность безумной роскоши и праздности семей богачей оправдывается только церковью, — это вверенный ему залог, который он должен употреблять наилучшим образом, — не говоря об этом, если будет стачка рабочих, если голодные захотят расхитить его богатства, кто защитит его? — Полиция, солдаты. Но зачем же полиция, солдаты будут защищать своих врагов против своих братьев? А затем, что им внушено, что это хорошее, даже богоугодное дело — быть солдатом, и потому, что они присягали. То же с землевладельцами, с чиновниками, берущими деньги, собранные с народа.

Только ложная религия оправдывает его положение и дает возможность его защищать. Удивительно, как люди не видят этого! — Они могли бы видеть это хотя по тому усердию, с которым правительство прививает эту нужную им ложную, извращенную веру. Врачебная наука выдумала прививки обезвреженной болезни для предохранения от настоящей; так прививают оспу, теперь сибирскую язву, тиф, дифтерит. То же самое делает старательно правительство по отношению к истинному христианству, которое разрушает всякое правительство: оно прививает ложное христианство, при котором истинное христианство уже не действует.

В уничтожении этого обмана, скрывающего истинное учение Христа, и состоит единственное средство освобождения народа.

ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ В. ФОН-ПОЛЕНЦА «КРЕСТЬЯНИН»

* № 1 (рук. № 1).

Я не читал за последние двадцать лет ни одного художественного произведения, которое бы близко подходило по своим достоинствам к предлагаемому роману Бютнербауер фон Поленца. (Некоторые вещи Мопасана ближе всех по достоинству подходят к этой книге.)

Достоинство этой книги первое и главное то, что она есть истинное художественное произведение, что автор высказал в ней то, что он сильно, продолжительно чувствовал и чего нельзя было выразить иначе, как в художественном и именно в этом самом произведении. Это истинно художественное произведение потому, что в нем есть фокус, в зависимости от которого развиваются лица, характеры и события, и фокус этот именно такой, какой должен быть в истинном художественном произведении. Это не только правда о том, что любит, о чем жалеет, чего желает автор. Если я не ясно выражаюсь, то это именно потому, что художественный фокус всегда такой, что его словами точно нельзя выразить: можно только приблизительно указать на его особенности, отличающие его от других, а между тем он очень ясен и определенен, яснее всего того, что можно выразить словами. Если смысл художественного произведения может быть выражен словами, то незачем было и писать мнимо-художественное произведение. Если хочешь доказать, что наследственные черты переходят от отца к сыну, то нет надобности писать об этом драму, и если хочешь доказать, что лучше рожать детей, чем убивать плод, то тоже это удобнее изложить в статье, чем в романе. И если на это попытаются писать драмы и романы, то это будут не художественные произведения. Точно так же, с другой стороны, если смысл того, зачем баба, выводящая крыс, повела мальчика в море и утопила, или зачем люди полезли на гору, или зачем появляются такие, а не такие лица и это, а не то делают, если смысл этого мне не несомненно ясен, это не художественное произведение. Художественное произведение таково, что словами его рассказать нельзя, а между тем, когда оно написано, оно с полной ясностью передает то, что хотел передать художник. Что такое передает Илиада? И прелесть войны, и жалость войны, и восхищение перед греками, и любовь к троянцам, и веру в судьбу, и покорность ей. Но это всё не говорит того, в чем тот фокус [1 неразобр.], с которым связано, к которому приурочено всё так, что ничто не лишнее. А фокус этот есть, и потому всё вполне ясно. То же и в этом романе. Что он передает? И прелесть земледельческой жизни, и жалость к ее погибели, и любовь к природе и к семье, и жалость к невежеству, к грубости. Но это всё не говорит того фокуса, с которым связаны все лица, характеры, события. Но все они нужны. И всё, что они говорят, совершенно ясно. И мало того, что ясно, но трогательно и важно.