ПСС. Том 35. Произведения, 1902-1904

Причиной этой усталости было то, что вчера, как обыкновенно, он, прохаживаясь в своей каске с птицей на голове между теснившейся к нему и робко сторонившейся от него публикой, встретил опять ту, возбудившую в нем своей белизной, прекрасным сложением, нежным голосом и главное неизвестностью старческую похоть, маску, которая²¹⁸¹ уже раз интриговала его в маскараде и,²¹⁸² разжегши²¹⁸³ до последней степени его любопытство и похоть, скрылась от него. Нынче она опять подошла к нему, и он уже не отпустил ее, и тот, кто заведывал его шалостями, привел эту маску нынче же во дворец после маскарада. Маска эта оказалась двадцатилетней девушкой, дочерью шведки гувернантки, которая, как и многие тогда, влюбилась²¹⁸⁴ в императора, и всю свою женскую хитрость, ловкость и прелесть употребила на то, чтобы²¹⁸⁵ достигнуть того, чего страстно желали и не достигали многие, так называемые, аристократические девицы и фрейлины.

Николай нашел русскую белокурую белую шведку еще милее без маски и более двух часов провел с нею. Когда она ушла от него через ту же лестницу и маленькую дверь, по которой она вошла, он долго еще не мог заснуть, и знаменитый плащ, которым он покрывался, не дал ему успокоения. Он заснул только в 2 часа. В 8-м же часу он, как всегда, встал, с помощью камердинера вытерся льдом и один в шинели сделал свою прогулку вокруг дворца.²¹⁸⁶ После прогулки²¹⁸⁷ он по обыкновению²¹⁸⁸ пошел к императрице.²¹⁸⁹ Николай был вполне уверен, разделяя грубые понятия того дурного общества людей, среди которых он жил, что такие шалости, как нынешняя, не²¹⁹⁰ представляли ничего безнравственного и не могли мешать хорошей семейной жизни.²¹⁹¹ Поздоровавшись с императрицей и с детьми,²¹⁹² он позавтракал в кругу императрицы и ее приближенных и, пожаловавшись²¹⁹³ на головную боль,²¹⁹⁴ скоро ушел к себе.²¹⁹⁵ В это утро был доклад сначала²¹⁹⁶ министра двора, потом министра внутренних дел. Когда министр внутренних дел вышел, Николай с грустью подумал о том, что он теперь уже²¹⁹⁷ не так²¹⁹⁸ переносит такие ночные похождения, как переносил их встарину, и ему жалко стало себя, своей убывающей телесной силы. Когда министр внутренних дел ушел, Николай²¹⁹⁹ набрал воздуха, выпятил грудь,²²⁰⁰ желая подбодриться, но это не помогло ему: была та же сонливость в голове, тот же туман и во всем теле та же вялость. Ему стало досадно, и он рассердился. Рассердившись же, тотчас же нашел тот предмет, на который он мог направить свой гнев. Предмет этот были те скверные люди, которые делали всякие гадости, не давая ему покоя и заставляя его одного так усиленно работать, что он преждевременно стареет и теряет свои силы.

Чернышев тотчас же понял по выражению его лица, что он не в духе, и решил воспользоваться этим расположением его против Воронцова. Но, прежде чем докладывать²²⁰¹ донесение Воронцова, надо было²²⁰² доложить более важные и старшие по очереди. В числе этих дело было одно:²²⁰³ о поляке студенте медицинской академии, покушавшемся на жизнь профессора.²²⁰⁴ Другое об открывшемся воровстве интендантских чиновников и третье о перемещении войск на польской границе.

Дело о студенте медицинской академии состояло в том, что молодой человек, два раза не выдержавший экзамена,²²⁰⁵ держал третий раз, и когда экзаминатор²²⁰⁶ не пропустил его и в третий раз, студент, видя в этом несправедливость, бросился на профессора с перочинным ножом, который он схватил на столе.²²⁰⁷

— Поляк? — спросил Николай, в середине доклада прерывая Чернышева.

— Поляк, католик,²²⁰⁸ — отвечал Чернышев.

Николай уже был не в духе, упоминание же о поляках, которых он ненавидел²²⁰⁹ и боялся настолько, насколько он совершил по отношению их преступлений, — упоминание о том, что студент был поляк, вызвало в нем уже давно окрепшую и оправдываемую им²²¹⁰ как государственную необходимость ненависть, и решение уже сложилось в его изломанной, больной, потерявшей всё человеческое, непросвещенной душе.

Николай слушал всё, держа своими большими белыми руками с одним золотым кольцом на безымянном пальце листы доклада и глядя²²¹¹ безжизненными глазами в лицо Чернышева.

— Подожди немного, — вдруг сказал он и закрыл глаза. — Ты знаешь?

— Знаю, Ваше Величество!

Чернышев знал, слышав это не раз от Николая, что, когда ему нужно решить какой либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений и что тогда на него находило наитие, и решение составлялось само собой, самое верное, и ему стоило только выразить его.

В сущности в эти минуты он думал только о себе, как бы ему сыграть наиболее величественную роль. Так он и теперь решил дело²²¹² о студенте поляке. Он взял доклад и на поле его написал своим крупным почерком: «Заслуживает смертной казни. Но слава Богу смертной казни у нас нет. И не мне вводить ее. Провести 12 раз скрозь тысячу человек. Николай».