Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить чужим умом, а сам обдумаю. Это совершенно справедливо, мысль своя и правильная дороже всех чужих мыслей. Но зачем же тебе обдумывать обдуманное? Бери готовое и иди дальше. В том, что можно пользоваться чужими мыслями и итти дальше, — сила человечества.
Усилие мысли нужно не на то, чтобы познать, что надо любить Бога и людей: мысль этого не покажет, да кроме того, мы это и сами знаем. Мысль покажет только то, чего не надо любить и чтò мешает любви. Вот это-то усилие мысли и дороже всего.
Изнутри или сзади светит через нас свет, мы познаем, что мы — ничто, а что все — этот свет. Человек есть только фасад того храма, в котором живет вся мудрость и все добро. То, чтò мы обыкновенно называем человеком, — едящее, пьющее, сажающее, считающее существо, — не представляет нам человека в его истинном свете, но, напротив, показывает нам его в ложном. Мы в человеке уважаем не это, но ту душу, которую он носит в себе. Если бы он только проявил ее своим делом, мы бы преклонялись перед ней. Когда эта душа проявляется через его ум, — это гений; когда она проявляется через его волю, — это добродетель; когда через его чувства, — это любовь.
Мудрая пословица говорит: «Бог приходит к нам без звона». — Это значит, что нет перегородки между нами и бесконечностью, нет стены между человеком — последствием — и Богом — причиною.
Стены приняты, — мы открыты всем глубоким воздействиям божественных свойств. Только работа мысли держит открытым то отверстие, через которое мы сообщаемся с Богом.
С древних времен признано, что для человека необходима молитва.
Для людей прежнего времени молитва была — и теперь остается для большинства людей — обращением, при известных условиях, в известных местах, при известных действиях и словах — к Богу или богам для умилостивления их.
Христианское учение не знает таких молитв, но учит тому, что молитва необходима не как средство избавления от мирских бедствий и приобретения мирских благ, а как средство укрепления человека в добрых мыслях.
24 ЯНВАРЯ.
Ложные учения разделяют людей. Только истина соединяет всех, — соединяет потому, что она одна для всех.
Если человек ради оправдания своего положения сробеет перед истиной и будет заглушать ее в себе, то он не улучшит, а ухудшит свое положение.
Самый верный признак истины — это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна.
Когда живешь с людьми, то трудно бывает освободиться от лжи, к которой привык с детства и в которой живут окружающие люди. Сделать это можно только тогда, когда ты один сам с собой. В эти-то времена, когда один, нужнее всего поверять разумом те учения и мысли, в которых ты не вполне уверен.
Одно из могущественнейших средств познания истины, освобождающей от суеверий, состоит в узнании и усвоении всего того, чтò в прошедшем сделано человечеством для познания вечной общей всем людям истины и выражения ее.
Все суеверия: и закона Бога, и государства, и науки — все это только извращения мысли, и потому избавление от них возможно только приложением к ним требований истины, открываемой разумом.
И дети и люди любят верить, что то, чтò им выгодно и приятно, и есть истина. Но чем дольше живут люди, чем больше уясняется их разум, тем все больше освобождаются люди от учений, скрывающих истину. И потому всякому человеку нужнее всего проверять принятые на веру положения и усилиями своего разума и всем тем, чтò сделали прежде жившие мудрые люди для освобождения себя от ложных учений.
Пьянство, курение, всякое умышленное одурманение — это страх перед истиной. Чем чутче совесть человека или чем хуже его жизнь, тем нужнее ему заглушить ее дурманом.
От этого-то и предаются больше всего самоодурманению самые совестливые и самые развращенные люди.
25 ЯНВАРЯ.
Мы стараемся скрыть свои грехи, чтобы люди не осудили нас. В этом большая ошибка. Осуждение людей бывает только на пользу, потому что смиряет нас; тогда как оправдание перед собою и людьми удаляет нас от смирения и вредит душе нашей.
Все соблазны от гордости. Спасение от всех соблазнов — смирение.
Лао-Тсе о смирении говорит так: человек, ищущий славы людской, все больше и больше возвеличивается, и что больше возвеличивается перед людьми, все более и более слабеет перед самим собой и доходит, наконец, до того, что сам ничего не может сделать. Если же человек ищет одобрения не людей, a Бога, то он все больше и больше унижается перед людьми, но зато делается все более и более могущественным и наконец доходит до того, что нет того дела, которого бы он не мог сделать.