Требуется понять религию в ее истинном значении: не в смысле колдовства и мороченья людей, а в смысле науки о жизни человека, — понять так, чтобы под богослужением разуметь не что-нибудь таинственное, сверхъестественное, чего без попа, без благодати сделать нельзя, а понимать под богослужением любовь к Богу и ближнему, служение ближнему, живую личную деятельность во благо ближнего, во благо общее, — чтобы понимать под богослужением делание добра.
Всякий человек всегда чувствует одинаково ничтожество всего того, чтò понятно, так же как и величие чего-то непонятного и важнейшего, чтò несомненно есть и не может не быть. Отношение к этому непонятному и несомненно существующему и есть религия.
Истинная религия не есть религия разума; но истинная религия не может быть противна разуму.
Вера в силу разума лежит в основании всякой другой веры. Нельзя верить в Бога, если мы умаляем значение той способности, посредством которой мы познаем Бога. Разум есть та самая способность, к которой только обращено так называемое откровение. Так называемое откровение может быть понято только разумом. Если, после добросовестного и беспристрастного использования наших лучших способностей, известное вероучение кажется нам противоречивым или несогласным с главными принципами, в которых мы не сомневаемся, мы несомненно должны воздержаться от веры в это учение. Я более убежден в том, что моя разумная природа от Бога, чем в том, что какая-либо книга есть выражение Его воли.
Общий склад жизни людей зависит от их понимания закона Бога. Закон Бога с движением времени становится всё проще, понятнее, яснее, согласнее с истинным знанием. И соответственно с упрощением, уяснением закона всё больше и больше соединяются между собою люди.
2 АПРЕЛЯ.
Хорошо бывает человеку подумать о том, чтò он такое с своим телом, которое кажется ему таким большим, если сравнить его с блохой, — и таким крошечным, если сравнить его с землей. Хорошо подумать еще и о том, что и земля-то вся наша — песчинка в сравнении с солнцем, и солнце — ничто в сравнении с звездой Сириусом, а Сириус — ничто в сравнении с другими, еще бòльшими, и так без конца. Чтò же такое человек с своим телом в сравнении с этим солнцем и звездами? Ничто. А если подумать еще о том, что об каждом из нас и помину не было, когда на земле жили за 100, за 1000, за много тысяч лет такие же люди, как и мы, так же рожались, росли, старелись и умирали, что от миллионов миллионов людей, таких же, как я теперь, не только костей, но и праху от костей не осталось, и что после нас будут жить так же, как мы, миллионы миллионов людей, и из нашего праха вырастет трава, и траву поедят овцы, а овец съедят люди, и от нас никакой ни пылинки, ни памяти не останется. Что же мы такое? Ничто.
Ничто-то ничто, да только ничто это понимает себя и свое место в мире. А если оно понимает, то понимание-то это не ничто, а что-то такое, чтò больше всего этого бесконечного мира и всего этого бесконечного времени.
Бог желает блага всему, и потому, если ты желаешь блага всему, т.-е. любишь, то в тебе живет Бог.
Говорят: или ты Бога забыл? Это — хорошее слово. Забыл Бога — значит забыл того, кто всегда в тебе и кем ты живешь.
Помнить Бога — великое дело. Не словами поминать Его, но помнить то, что Он живет в нас.
Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые не пропадали бы; нет такой власти, которая не кончалась бы. Все это непрочно. Если человек положит жизнь свою в том, чтобы быть здоровым, богатым, важным человеком, если даже он и получит то, чего добивается, он всегда будет беспокоиться, бояться и огорчаться, потому что будет видеть, как все то, во чтò он положил жизнь, уходит от него, будет видеть, что он сам понемногу стареется и приближается к смерти.
Как же сделать так, чтобы не тревожиться, не бояться?
Есть только одно средство: средство это в том, чтобы жизнь полагать не в том, чтò проходит, а в том, чтò не погибает и не может погибнуть, — в том духе, который живет в человеке.
Человек, не оставайся человеком. Делайся Богом. Только тогда ты сделаешь с собой то, чтò должно.
Когда человек живет сознательной жизнью, он часто замечает в себе два раздельные существа: одно — слепое, чувственное, и другое — зрячее, духовное. Слепое — животное — ест, пьет, отдыхает, спит, плодится и движется, как движется заведенная машина; зрячее — духовное существо, связанное с животным, само ничего не делает, но только оценивает деятельность животного существа тем, что совпадает с ним, когда одобряет эту деятельность, и расходится с ним, когда не одобряет ее.