ПСС. Том 46. Дневник, 1847-1854

Второй вопросъ состоитъ въ томъ, какіе нужны способы для содержанія⁸⁶ обвиненнаго подъ стражею и для открытія преступленія? При разрѣшеніи первой части этаго вопроса она говоритъ, что содержаніе обвиненнаго подъ стражею есть наказаніе, предшествующее⁸⁷ осужденію. Екатерина⁸⁸ чувствовала ложность этаго понятія и несправедливость этаго обычая и старалась оправдать его, говоря, что всякой обвиненный необходимо⁸⁹ долженъ быть виновенъ.⁹⁰ Но за что же тотъ, который⁹¹ виновнѣе въ стократъ обвиненнаго, но не обвиненный потому, что не имѣетъ враговъ, не терпитъ⁹² равнаго наказанія? По моему мнѣнію, содержаніе подъ стражею обвиненнаго никогда не можетъ быть оправдано; ибо это есть высшая несправедливость: невинныхъ⁹³ и преступныхъ подвергать однимъ наказаніямъ, богатыхъ же и бѣдныхъ различать, ибо богатые легко сыщутъ себѣ поруки, бѣдные же рѣдко. — Въ этой же главѣ встрѣчается совершенно Республиканская мысль. Имянно, она говоритъ, что рѣшенія дѣлъ должны быть народны, для того чтобы граждане⁹⁴ сознавали свою⁹⁵ безопасность подъ покровительствомъ законовъ. — Развѣ можетъ существовать безопасность гражданъ подъ покровительствомъ законовъ тамъ, гдѣ нѣтолько рѣшенія судейскія, но и законы перемѣняются по произволу самодержца. —

Потомъ замѣчательно ее предложеніе, чтобы позволено было уже обвиненнымъ преступникамъ оправдываться. — Это постановленіе,⁹⁶ хотя и имѣетъ высокую моральную цѣль⁹⁷ дать всѣ возможные способы преступнику оправдаться, не можетъ быть принято въ положительномъ законодательствѣ, ибо это повело бы къ большимъ злоупотребленіямъ. — Преступникъ, представляя ложныя доказательства, старался бы только отдалить отъ себя срокъ своего приговора. Fides testis eo minoris est ponderis, quo gravius est maleficium, et res id circumstantes minorem prae se ferunt verisimilitudinem⁹⁸ — говоритъ она. Рѣшеніе III Вопроса о томъ, не нарушаетъ ли пытка справедливости и не противна ли она цѣли законовъ, было бы обыкновенно въ нашемъ столѣтіи; но⁹⁹ при тогдашнихъ грубыхъ понятіяхъ оно было дѣломъ великаго ума и возвышенныхъ чувствъ Екатерины. — Пытки вообще употребляли или для вынужденія признанія своего преступленія отъ обвиненнаго, или для узнанія отъ него про его сообщниковъ, или для выпытыванія у него его прежнихъ преступленiй, или для объясненія противорѣчій, которыя онъ показалъ при допросѣ. Про первое приложеніе пытки она говоритъ, что пытка, имѣя цѣлью распознавать виновнаго отъ невиннаго, напротивъ сглаживаетъ все различіе, которое между ними существовало (въ отношеніи судей). Про второе она говоритъ, что тотъ, кто уже обвинилъ себя, безъ труда обвинитъ и другихъ, и что справедливо не наказывать однаго за преступленія другихъ. Про третіе она говоритъ, что такого рода пытка будетъ наказаніе за то, что человѣкъ могъ бы быть еще хуже. — Про четвертый родъ пытки она говоритъ, что при допросѣ мѣшается въ словахъ какъ виновный, такъ и невинный. Всѣ доказательства чрезвычайно остроумныя. — Вопросъ IV состоитъ въ томъ:¹⁰⁰ Должны ли наказанія б[ыть] сообразны съ преступленіями? Между прочими дѣльными замѣчаніями на счетъ этаго она говоритъ: Quamquam leges non possunt punire consilium seu propositum, dici tamen nequit, actionem, per quam crimen incipit existere, quae que revelat voluntatem criminis patrandi, non mereri poenam, quamvis minorem constituta ad puniendum crimen iam re ipsa perpetratum.¹⁰¹ —

22 Марта. По моему мнѣнію, намѣреніе, такъ какъ есть дѣйствіе души, не выразившееся во внѣшности, никогда не можетъ быть противно закону Юридическому, ибо оно не подлежитъ ему. Всѣ дѣйствія души не подлежатъ ничему, кромѣ воли, а воля есть способность неограниченная. Хотя сказано, что подлежатъ наказанію дѣянія, доказывающія преступное намѣреніе, но и эти дѣянія не должны быть наказываемы, ибо таковыя дѣянія сами по себѣ никакого вреда не приносятъ. — A намѣреніе его, такъ какъ подлежитъ вліянію его воли, то злое намѣреніе передъ осуществленіемъ своимъ [можетъ] перемѣниться въ доброе. Сильнѣйшее проявленіе совѣсти человѣка бываетъ обыкновенно передъ совершеніемъ какого-нибудь зла. — Далѣе Екатерина говорить, что когда преступники собираются, то обыкновенно они стремятся къ тому, чтобы уравнять между собою опасность совершенія пресѣупленія, и для того, чтобы опасность эта не была равна, то исполнителямъ преступленія назначается накаваніе большее, чѣмъ сообщникамъ его. Справедливо. — Но замѣчаніе ея, что ежели совершитель преступленія получаетъ зa то какую нибудь извѣстную плату, то наказаніе должно быть всѣмъ равное, не можетъ быть приложено въ¹⁰² положительномъ законодательствѣ, хотя оно морально справедливо. Въ самомъ дѣлѣ, люди, разсматривая съ точки зрѣнія нравственности, которые платою побуждаютъ человѣка къ совершенію преступленія, болѣе преступны, чѣмъ тѣ, которые только составляютъ замыселъ преступленія. И тотъ человѣкъ,(¹⁰³) который за плату соглашается совершить преступленіе менѣе преступенъ, чѣмъ тотъ, который изъ однаго желанія сдѣлать преступленіе рѣшается на оное.