ПСС. Том 47. Дневники и записные книжки, 1854-1857

Іюня 30. Сегодня мнѣ сдѣлали операцію съ клороформомъ — я былъ малодушенъ. Ничего не дѣлалъ отъ невозможности. Есть надежда выздоровѣть. —

Іюля 1-го. Написалъ письмо Валерьяну и Оголину. Здоровье ни лучше, ни хуже, живу одинъ, читаю, но за работы не принимаюсь, хотя Зап[иски] Феер[веркера] сильно искушаютъ меня. ________

2 Іюля. Читалъ Gilbert и Gilberte. Здоровье все statu quo.1 — Зап[иски] Феер[веркера] все болѣе болѣе опредѣляются, нынче, 3-го І[юля], кажется, займусь.

3-го Іюля. Цѣлый день читалъ, работа никакъ не хочетъ идти. Вечеромъ болталъ съ Пруш[инскимъ?], Олх[инымъ] и Антроп[овымъ]. Проигралъ глупо Пруш[инскому] porte-feuille Полинькинъ и несмотря на его отговорки от далъ ему. Невольно, какъ только я остаюсь одинъ и обдумываю самаго себя, я возвращаюсь къ прежней мысли — мысли объ усовершенствованіи; но главная моя ошибка — причина, по которой я не могъ спокойно идти по этой дорогѣ — та, что я усовершенствованіе смѣшивалъ съ совершенствомъ. Надо прежде понять хорошенько себя и свои недостатки и стараться исправлять ихъ, а не давать себѣ задачей — совершенство, котораго не только невозможно достигнуть съ той низкой точки, на которой я стою, но при пониманіи котораго пропадаетъ надежда на возможность достиженія. Тоже, что было со мной въ хозяйствѣ, въученьи, въ литературѣ, въ жизни. — Въ хозяйствѣ я хотѣлъ достигнуть совершенства и забывалъ, что прежде нужно было исправить несовершенства, которыхъ слишкомъ много, хотѣлъ правильнаго раздѣленія полей, когда мнѣ нечѣмъ было ихъ удабривать и сѣять. —

Нужно взять себя такимъ, какимъ есть, и исправимые недостатки стараться исправить, хорошая же натура2 поведетъ меня къ добру безъ книжки, которая столько времени была моимъ кошмаромъ. — Я одинъ изъ тѣхъ характеровъ, которые,3 желая, отъискивая и готовые на все прекрасное, неспособны именно по этому къ постоянно-хорошему.

4 Іюля. Главные мои недостатки. 1) Неосновательность (подъ этимъ я разумѣю: нерѣшительность, непостоянство4 и непослѣдовательность. 2) Непріятный тяжелый характеръ, раздражительность, излишнее самолюбіе, тщеславіе. 3) Привычка къ праздности. — Буду стараться постоянно наблюдать за этими 3 основными пороками и записывать всякій разъ, что буду впадать въ нихъ. — Уже нынче я спорилъ съ Антропов[ымъ] о томъ, должно ли или нѣтъ ему ѣхать въ Журжу, съ раздраж[ительностью] и излишнимъ самолюбіемъ. —

Я обѣдалъ дома довольно спокойно, хорошо и дешево. Бартоломей обѣщалъ было читать со мной Pictures from Italy, но бѣдняжка нашелъ, что это слышкомъ скучно, и поэтому мы сочли за лучшее болтать съ нимъ до поздняго вечера. — Онъ, кажется, добрый и съ хорошимъ направленіемъ мальчикъ; но молодъ.....

Здоровье мое какъ будто лучше, но боюсь еще вѣрить. — Былъ неосноват[еленъ] съ Новережскимъ, не кончивъ дѣла о рапортѣ; раздражителенъ съ Антроповымъ и — увы — опять лѣнился, ничего не сдѣлалъ, кромѣ этой страницы дневника. Получилъ письмо отъ тетки и Митиньки, на которое завтра надо будетъ отвѣтить. (3)5

5 Іюля. Читалъ во время чаю, обѣда и десерта, утро же все писалъ одно письмо тетинькѣ, которое пошлю, несмотря на то, что французскій слогъ его мнѣ очень не нравится. — Миѣ со дня на день становится труднѣе объясняться и писать по французски, надо же эту глупую манеру писать и говорить на языкѣ, который плохо знаешь! — А сколько хлопотъ, потеряннаго времени, неясности въ мысляхъ и нечистоты въ природномъ языкѣ изъ за этой манеры, а необходимо!

Вечеромъ написалъ съ главу Зап[исокъ] Феерв[еркера] съ увлеченіемъ и порядочно. Олхинъ 2 раза былъ у меня, чего мнѣ совершенно ненужно записывать, потому что чудесныя выраженія глупости, которыя вырывались у него, я не запомню оттого, что запишу ихъ. — Поѣлъ фруктовъ, несмотря на поносъ, и поручилъ Олхину нанять фортепьяно, вотъ двѣ ошибки противъ основательности. Главный мой недостатокъ состоитъ въ недостаткѣ терпимости къ себѣ и другимъ. Это не правило, а мысль, которую почему не записать сюда. Она напомнить черезъ нѣсколько времени то моральное состоите, въ которомъ я находился 5-го Іюля 1854 года. (2)

6 Іюля. Цѣлый день читалъ то Лермонтова], то Гёте, то Alphonse Karr’a и не могъ приняться за дѣло. — Какъ я не говорю, что я не честолюбивъ, и сколько ни стараюсь быть искреннимъ въ этомъ, le bout de l’oreille se montre malgré moi.6 Мнѣ непріятно было узнать сегодня, что Осипъ Сержпут[овскій] контуженъ и о немъ донесено: Государю. Зависть.... и изъ за какой пошлости и къ какой дряни!