ПСС. Том 52. Дневники и записные книжки, 1891-1894

1) Говорил о музыке. Это наслаждение чувства, как чувства, как (sens⁷⁶) вкуса, зрения, слуха. Я согласен, что оно выше, т. е. менее⁷⁷ похотливо, чем вкус, еда, но я стою на том, что в нем нет ничего нравственного, как стараются нас уверить.

2) Соблазны не случайные явления, приключения, что живешь, живешь спокойно и вдруг соблазн, а постоянно сопутствующее нравственной жизни условие. Идти в жизни всегда приходится среди соблазнов, по соблазнам, как по болоту, утопая в них и постоянно выдираясь.

3) Условия жизни, одежда, привычки, остающиеся на человеке — после того как он изменил жизнь, всё равно как одежда на актере, когда он, среди спектакля, от пожара выбежал на улицу в костюме и румянах.

4) Мы постоянно гипнотизируем самих себя. Предписываем себе в будущем, не спрашивая уже дальнейших приказаний при известных условиях, в известное время сделать то-то и то-то; и делаем.

Завтра 16 Сент. Я. П. 92. Е. б. ж.

[22 сентября.] Жена вчера уехала в Москву с мальчиками, 18-го она возвратилась и в воскресенье 20 опять уехала. Жизнь моя всё та же. Всё не могу кончить 11-ю гл[аву] и заключение. Была Кусакова.⁷⁸ Это тип людей чувственных воображением. А сильная и умная женщина.

Думал: То, чего мы желаем и не достигаем, это только приманка, в к[оторой] ничего нет.⁷⁹ То же, что нам мешает достигнуть того, чего мы желаем,⁸⁰ это-то есть самое дело нашей жизни, как если бы лошадь⁸¹ желала⁸² выбежать из оглобель, в к[оторые] она запряжена, и считала бы помехой ту телегу, к[оторую] она везет. (Не вышло.)

Завтра 23 Сент. 92. Я. П. Е. б. ж.

1 Октября. Я. П. 92. Все то же: то же упорство труда, то же медленное движение и то же недовольство собой. Впрочем, немного лучше. Нынче ездил на Козловку, думал в первый раз: Как ни страшно это думать и сказать: цель жизни есть так же мало воспроизведение себе подобных, продолжение рода, как и служение людям, так же мало и служение Богу. Воспроизводить себе подобных. Зачем? Служить людям. А тем, кому мы будем служить, тем что делать? Служить Богу? Разве Он не мож[ет] без нас сделать, что ему нужно. Да ему не мож[ет] б[ыть] ничего нужно. Если Он и велит нам служить себе, то только для нашего блага. Жизнь не мож[ет] иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель — радость — вполне достойна жизни. — Отречение, крест, отдать жизнь, всё это для радости. — И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая. В тюрьме — красота луча, мухи, звуков. И главный источник: любовь — моя к людям и людей ко мне. Как бы хорошо было, если бы это была правда. Неужели мне открывается новое. Красота, радость, только как радость, независимо от добра, отвратительная. Я узнал это и бросил. Добро без красоты мучительно. Только соединение двух, и не соединение, а красота, как венец добра. Кажется, что это похоже на правду. Читаю Аmiel'a, недурно.

Нынче 7 Окт. Я. П. 1892.

Все то же. То же упорство труда и медленное движение. За это время были старшие сыновья. Хорошо, добро с ними. Но они очень слабы. С Л[евой] разговор. Он ближе других. Главное, он добр и любит добро (Бога). Amiel очень хорош.

1) Нынче, рубя дрова, вдруг живо вспомнил какое-то прошедшее состояние, очень незначительное, малое, ничтожное, вроде того, что ловил рыбу и был беззаботен, и это прошедшее показалось таким значительным, важным, радостным, что как будто такого уже никогда не может быть, и вместе с тем это только жизнь. Так что всё мое стремление к жизни есть только стремление к этому. Так что моя жизнь, цепкость к жизни, не есть ли это смутное сознание того, что пережито мною в прежней, скрытой от меня за рождением жизни... Это кажется неясным, но je m’entends.⁸³ Я стремлюсь к такому же счастью в теперешней и будущей жизни, какое я знал в предшествующей.

2) К Amiel’y хотел бы написать предисловие, в к[отором] бы высказать то, что он во многих местах говорит о том, что должно сложиться новое христианство, что в будущем должна быть религия. А между тем сам, частью стоицизмом, частью буддизмом, частью, главное, христианством, как он понимает его, он живет и с этим умирает. Он как bourgeois gentilhomme fait de la religion sans le savoir.⁸⁴ Едва ли это не самая лучшая. Он не имеет соблазна любоваться на нее.

3) Если бы мне дали выбирать: населить землю такими святыми, каких я только могу вообразить себе, но только чтобы не б[ыло] детей, или такими людьми, как теперь, но с постоянно прибывающими свежими от Бога детьми, я бы выбрал последнее.

4) Тургеневское Довольно, и Гамлет и Дон Кихот — это отрицание жизни мирской и утверждение жизни христиан[ской]. Хорошую можно составить статью. Получил от Ч[ерткова] письмо и был очень рад. Получил письмо М[итрофана] Ал[ехина] и Бодянского. Пишу им. Они в остроге.