ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг.

423. 176²⁴—177⁵. Это кажется удивительно..... крушение совершилось. — Более подробно о своем душевном состоянии во время происходившего в нем перелома Толстой вспоминал в письме к невестке Александре Владимировне Толстой (жене Михаила Львовича Толстого) от 1 января 1906 г. Здесь Толстой писал: «Не скажу, чтобы я не испытывал теперь мучительного чувства негодования, сострадания и отвращения от того, что делается, но я не испытываю ни малейшего ни удивления ни ужаса. Удивление и ужас перед зверством людей я испытывал 25 лет тому назад, когда во мне произошел тот душевный переворот, который открыл мне смысл и назначение нашей истинной жизни и всю преступность, жестокость, мерзость той жизни, которую мы ведем, люди богатых классов, строя наше глупое материальное внешнее благосостояние на страданиях, забитости, унижении наших братий. И это не фраза, что я ужаснулся тогда. Чувство, которое я испытал тогда, было так сильно, что чуть не сошел с ума, глядя на спокойствие и уверенность людей вокруг меня, живущих без всякой религии, без всякой заботы о чем-нибудь другом, кроме своих удобств и приятностей жизни. Я тогда писал, говорил людям, что нельзя жить без религии, без понимания смысла и назначения своей жизни, которое для всех людей одно и потому исключает возможность пользования в виде рабочих, лакеев, мужиков, жизнями других людей, своих братий. Я тогда ужаснулся на это состояние людей без религии, уподобляющее их зверям, и удивился не тому, что они могут так жить, а тому, что не грызут, не убивают друг друга. Теперь они делают смелее, резко, открыто то, что они делали постоянно, что делаем мы постоянно. И потому мне жалко, мне жутко, но я не удивляюсь, не ужасаюсь. Всё это не может быть иначе среди людей, которые живут, как животные, не подчиняясь никаким абсолютным законам, кроме своей выгоды и приятности».

31 декабря. Стр. 178.

424. 178^21-22. Читая Строгонова о Ромме, был поражен его геройством. — Толстой читал книгу вел. кн. Николая Михайловича: «Граф Павел Александрович Строганов. Историческое исследование эпохи императора Александра I», 2 тома, Спб. 1903. Жильбер Ромм (род. 1850 г.), с 1779 по 1790 гг. был воспитателем гр. П. А. Строганова (1774—1817). Затем посвятил себя революционной деятельности, был членом Законодательного собрания, затем Конвента и в числе других подписал смертный приговор королю Людовику XVI. В 1795 г. Ромм и пятеро его товарищей, как члены самой левой части Конвента, были арестованы и сначала сосланы на мыс Финистер, а затем возвращены в Париж на суд военной комиссии. «Мало надеясь получить пощаду от судей, они дали друг другу клятву не отдаваться живыми в руки палача и для этой цели достали себе через сторожей тюрьмы два кинжала. 17 июня 1795 года им был прочитан смертный приговор. Осужденные сдержали свою клятву. Первым вонзил себе в сердце нож Ромм и пал мертвым. Молодой Soubrany выхватил кинжал из раны друга и проколол себе грудь. Так же поступили Goujon, Duquesnoy, Bourbotte и Bourgeois. Трех из них, еще дышавших, неумолимые судьи всё-таки послали на гильотину; один умер на повозке, двух других успели доставить до эшафота живыми. Так погиб Ромм в цвете сил, 45 лет от роду».

(Вел. кн. Николай Михайлович, «Граф Павел Александрович Строганов», т. I, стр. 80—81.) «Ромм, — говорит от себя автор, — был безусловно человек с твердым характером, железной волей, имевший вполне определенные понятия о чувстве долга и глубоко преданный науке» (стр. 81).

425. 178²². в соединении с его слабой, жалкой фигуркой. — Наружность Ромма его биограф де-Виссак описывает в следующих словах: «Ничего особенного нельзя было заметить во внешнем облике этого человека, который скрывал могучую натуру под такой скромной оболочкой. Черты лица его не имели ничего привлекательного. Он был мал ростом, неуклюж при большой худобе его ног, вся его фигура не носила в себе и тени изящества. Голос был глухой, монотонный, без всяких оттенков речи. Зато лоб очень выдавался как бы для того, чтобы мысль глубже в него засела. Глаза прищуренные помещались в углубленных орбитах. Он был близорук; его взгляд был блуждающий, неопределенный. Цвет лица болезненно-желтоватый, как у человека, погруженного в постоянную мозговую работу. Тем не менее во всем облике можно было отметить известное застенчивое добродушие». (Вел. кн. Николай Михайлович, «Граф Павел Александрович Строганов», т. I, стр. 42.)