ПСС. Том 58. Дневники и записные книжки, 1910 г.

1548. 121^25—26. В письме к Досеву много правды..... для писания дневника нет охоты. — X. Ф. Досев (см. прим. 333) прислал письмо А. К. Чертковой, в котором писал о том, что Толстой находится в рабстве у своей жены и возмущался тем, что он до сих пор не может порвать с нею и с жизнью «богача-помещика». В. Г. Чертков ответил Досеву длинным письмом от 19 октября 1910 г. Текст этого письма опубликован В. Г. Чертковым в его книге «Уход Толстого», изд. «Кооперативное издательство» и «Голос Толстого» М. 1922, стр. 16—24. Первая редакция письма к Досеву опубликована также А. Б. Гольденвейзером в его Записях, 2, стр. 324—333. В. Г. Чертков, цитируя отдельные места из письма Досева, доказывает ему, что там, где он видит рабство Толстого у жены и его непоследовательность, там, наоборот, Толстой «проявляет самую большую свободу — свободу от заботы о человеческом мнении и наивысшую последовательность — решимость исполнять по мере своего понимания и своих сил волю не свою, а божью. И ради исполнения этой воли божьей он не останавливается ни перед какими своими личными страданиями, ни перед каким человеческим осуждением и позором». Посылая Толстому это письмо 20 октября 1910 г., А. К. Черткова писала: «Дорогой Лев Николаевич. Посылаю вам на прочтение письмо Д-б [Димы большого] к Досеву, в которое он вложил всю свою душу... Он любит Досева, и потому ему особенно хотелось «переубедить» его (не подберу другого выражения). Он сомневался, показывать ли вам это письмо, — но думаю, что дурного в этом нет ничего... Простите, если что-либо будет вам неприятно, но любовь, с которой было оно написано, искупает, мне кажется, все лишнее...» Толстой о письме к Досеву 22 октября писал Черткову: «Прочел ваше письмо и другие бумаги. Чтò я могу сказать другого, милый друг, кроме все того же, что всегда чувствую к вам. Не хочется говорить. Наши отношения такие, что слов, лишних слов, не нужно, и боишься сказать их... Про письмо Досеву, как вы верно угадали, мне было тяжело, неловко. Так уж, я видно, умру под тем и дразнящим и стыдящим меня недоразумением некоторых людей о значении моей деятельности. Но дорого мне то духовное общение ваше с той лучшей маленькой частью меня, которую вы одну видите и которая получает несвойственное ей значение без знания всей остальной, большой гадкой части меня. Спасибо и за то, что вы признаете существование ее. Такое знание и прощение дороже всего для твердого дружеского общения. Всё-таки не могу, хоть из одной учтивости, не благодарить вас за то время и труд, которые вы положили на составление письма Досеву,... зная, как вы обдумываете каждое слово. Письмо ваше Досеву, кроме всего другого, мне было и есть очень полезно, уясняя и прошедшее и настоящее». (См. т. 89.) См. запись Толстого о письме Черткова к Досеву, «Дневник для одного себя» от того же числа и первая запись на следующий день 23 октября.

1549. 121^26—27. Николаева книга прекрасная. —«Понятие о боге, как совершенной основе жизни». — См. прим. 1472.

23 октября, стр. 121—122.

1550. 121^28-30. Письмо к Досеву для меня больше всего программа..... разговоры с Новиковым показывают это. — См. прим. 1548 и 1537.

1551. 121^30—31. Смягчающее вину — это печень. — Эту запись следует понимать в том смысле, что, находясь в тяжелом и тревожном состоянии духа, Толстой объяснял его отчасти своей болезнью печени.

1552. 121³³—122¹⁵. 1) Я потерял память..... Как хорошо! — В дополнение к этой записи приводим выдержку из письма Толстого к А. К. Чертковой от 23 октября 1910 г. (см. т. 89): «Вы не можете себе представить, как хорошо для души всё забыть, как я забыл. Дай вам бог узнать это благо забвения. Как радостно, пользуясь тем, что сделано в прошедшем, но не помня его, всю силу жизни перенести в настоящее». Ср. записи о памяти, перечисленные в прим. 237.

1553. 122³. Семену. — Семен Николаевич Румянцев, — (повар Толстых). См. его воспоминания. «Последнее утро Льва Николаевича Толстого в Ясной поляне» — ТЕ 1912, стр. 122—124. В воспоминаниях этих ошибочна дата: 27 октября 1910 г. Судя по записи Толстого в Дневнике, разговор его с Румянцевым происходил не 27 октября, а 22 октября 1910 года. См. запись от 22 октября.

1554. 122⁵. Алексея — Алексей Петрович Борисов (Борискин) — яснополянский дворник.