ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь)

Одно, что можно сказать, что христианин отличается от не христианина тем, что в жизни своей он руководится идеалом Христа, стремится к нему, в достижении его кладет свою жизнь, а не христианин не считает этого обязательным для себя, успокаиваясь исполнением внешних обрядов. Но и тут нельзя про себя сказать, что я христианин больше, чем не христианин, — татарин, поп и т. п. Как сказал какой-то писатель, «душа человека христианка». Это правда, и у еврея, несмотря на соблазн успокоения внешними обрядами, есть тоже, хотя и бессознательно, стремление к добру, к[оторое] указал нам Хр[истос]. А мы, исповедующие Христа, ведь бываем неровны: иногда мы точно всей душой готовы служить богу и людям, а иногда мы спим, как скоты, и не лучше, а хуже татарина, еврея или церковника, у к[оторых] заговорила душа. Так что христианина не только нет и не может быть в том грубом смысле, что окрестил Владим[ир]³ и стали христиане, — но и в том смысле, что люди стараются исполнить всё учение Христа в жизни, ставят себе это главной целью, и то они не христиане, а живут Христовой истиной только временами, и называться христианами не то, что не имеют права, а название это неточно. Человек не озеро, а река, да еще река, как в степи, где местами пересыхает. Так что река то широка, то глубока, то мелка, то грязь одна, то мутна, то чиста, то быстра, то тиха; а всё одна. Так и человек, то к Христу близок, то к свинье. И надо это знать. И когда это знаешь, то легче подвигаться к Хр[исту] и уходить от свиньи. А если вообразить, что я христианин, стало быть, почти святой, то и не разберешь, где начинается свинья и кончается человек. — Есть христианское учение, есть христианский идеал, но христиан нет и не может быть. —

Всё это я думал именно по случаю моего последнего ненатурального письма к вам. Как я ни хотел написать вам тогда хорошее письмо, — не мог. И не надо было писать. Надо уметь различать в себе человека от животного — только тогда можно поощрять человека и оставаться равнодушным к животному, не поощрять его. Всё это можно делать только, когда умеешь различать. —

Вам пишу это особенно, п[отому] ч[то] по вашим письмам мне кажется, что вы близки к такому взгляду и согласитесь со мной.

Мой привет вашей семье.

Кто с вами теперь?

Л. Толстой.

Впервые почти полностью опубликовано в журнале «Голос Толстого и Единение» 1920, 2 (40), стр. 3. Дата, имеющаяся на машинописной копии, подтверждается записью в Дневнике Толстого 9 апреля (см. т. 51, стр. 34).

¹ См. письмо № 54.

² Абзац редактора.

³ Владимир Святославович, великий князь киевский. По летописным записям, «крестил» Русь в 988 г., княжил с 980 до 1015 г.

65—67. В. Г. Черткову от 18, 22 и 24 апреля 1890 г.

68. П. Г. и А. В. Ганзен.

1890 г. Апреля 25. Я. П.

Петр Готфридович! Отвечаю вам и вашей жене вместе. Во-первых, благодарю вас за ваши письма и присылку книг и портрета.¹ Очень бы желал удосужиться, чтобы выучиться по-датски; но теперь нет времени. Послесловие я опять переработывал, и кажется, что оно улучшилось. И кажется тоже, что я уже не в силах более его переделывать.² Разные подробности о послесловии и комедии³ передаст вам Ив[ан] Ив[анович].

На ваши вопросы о воспитании и о религии ответить в письме не могу.

На вопросы о боге, о загробной жизни, о смысле жизни, я, как умел, старался ответить в своей книге о жизни, и, простите мою самонадеянность, полагаю, что ответил достаточно ясно, но только для того, кто захочет со мной вместе итти с того места и тем путем, к[оторым] я иду. Во всяком случае, если я там не ответил, то в письме уже никак не отвечу на все эти вопросы, кот[орые] я, именно те же самые, ставил себе. Это ответ на 2-й ваш вопрос о религии.

Ответ же на первый — о воспитании религиозном и нравственном — вытекает из 2-го. Воспитание волченка, ласточки и ребенка подчиняется одному закону: воспитываемый подчиняется, как нынче говорят, внушениям воспитателя, и потому для того, чтобы хорошо воспитать, надо самому быть хорошим. Всё воспитание в этом. И это очень радостно, п[отому] ч[то] лишнее побуждение к совершенствованию.

Что же касается до ответов на вопросы, к[оторые] задают дети о боге, будущей жизни и т. п., то ответы эти не важны. Разумеется, лучше ответить разумно; но если бы и отвечать совершенный вздор, как это мы видим на опыте, как, н[а]п[ример], то, что бог троица послал своего сына искупить грехи и т. п., то это не беда. Дети, еще больше, чем большие, не верят словам и не обращают на них внимания, а верят делам. И потому опять всё сводится к примеру нравственной, доброй жизни. А для руководства в доброй жизни совсем не нужно знать, что такое бог, что будет на том свете и т. п. Добро ведь тогда только добро, когда делается без всякого ожидания наград, а только для добра, и потому делать его можно, не рассуждая ни о боге, ни о вечной жизни. И стоит начать делать его, чтобы увидать, что и бог и вечная жизнь и есть это самое делание добра. — Жму ваши руки и желаю вам всего хорошего.