Очень рад вашему хорошему состоянию. Неужели вы всё лето проведете в П[етер]б[ур]ге? — Мы теперь с Машей здесь одни. Очень много дела. На в последнее время мне стало нравственно легче. Чувствуется, что нечто делается и что твое участие хоть немного, но нужно. — Бывают хорошие минуты, но большей частью, копаясь в этих внутренностях в утробе народа, мучительно видеть то унижение и развращение, до кот[орого] он доведен. — И они всё его хотят опекать и научать. Взять человека, напоить пьяным, обобрать, да еще связать его и бросить в помойную яму, а потом, указывая на его положение, говорить, что он ничего не может сам и вот до чего дойдет предоставленный самому себе — и, пользуясь этим, продолжать держать его в рабстве. Да только перестаньте хоть на один год спаивать его, одурять его, грабить и связывать его и посмотрите, что он сделает и как он достигнет того благосостояния, о к[отором] вы и мечтать не смеете. Уничтожьте выкупн[ые] платежи, уничтожьте земск[их] нач[альников] и розги, уничтожьте церковь государственную, дайте полную свободу веры, уничтожьте обязательную воинск[ую] пов[инность], а набирайте вольных, если вам нужно, уничтожьте, если вы правительство и заботитесь о народе, водку, запретите — и посмотрите, что будет с русским народом через 10 лет. Скажут, что это невозможно. А если невозможно, то невозможно ничем помочь и чем больше заботиться о народе, тем будет всё хуже и хуже, как это и шло и идет. И вся деятельность правительствен[ная] не улучшает, а ухудшает положение народа, и участвовать в этой деятельности — грех. Ну вот разболтался — простите. Целую вас.
Любящий вас Л. Т.
Впервые опубликовано в ПС, стр. 330—441. Датируется на основании Списка М. Л. Толстой.
Ответ на письмо Страхова от 18 апреля 1892 г. из Петербурга, сообщавшего, что он получил четыре экземпляра первого тома «Соединение, перевод и исследование четырех евангелий» (изд. Элпидина в Женеве) и что ему с трудом удалось наладить через цензора Е. М. Феоктистова дело с выпиской этого издания. В том же письме Страхов писал: «Мне так много хотелось бы написать Вам, что не знаю, на чем остановиться. Всё время я с умилением думал об Ваших теперешних трудах, сердился на низкие выходки «Московских ведомостей» и других подобных изданий, на цензуру, на затруднения, в которые Вы попали благодаря переводчикам и всем, желающим пользоваться Вами, и т. д.... Но в конце марта обнаружилось что-то удивительное — против Вас поднялась такая злоба, такое непобедимое раздражение, что ясно было: Вы задели людей за живое сильнее всяких революционеров и вольнодумцев; дело, очевидно, не в Ваших мнениях, а в Вашей личности».
1
H. Н. Страхов, «Мир, как целое. Черты из науки о природе», изд. 2-е, исправленное и дополненное, СПб. 1892. В этом издании два предисловия: к первому изданию, датированное «1872, 18 октября» (стр. III—XII), и ко второму изданию, датированное «7 марта 1892» (стр. XIII— XIX). Толстой говорит о предисловии ко второму изданию.2
H. Н. Страхов, «Справедливость, милосердие и святость» — «Новое время» 1892, № 5784 от 5 апреля.3
Arthur Schopenhauer, «Parerga und Paralipomena: kleine philiosophische Schriften». Zweite verbesserte und beträchtlichvemehrte Auflage aus dem handschriftlichen Nahlasse des Verfassers herausgegeben von Dr. J. Frauenstädt, Berlin 1862. Эта книга со штампом: «Дублет Императорской публичной библиотеки. Продан» — сохранилась в яснополянской библиотеке. Русский перевод книги: А. Шопенгауэр, «Афоризмы о житейской мудрости», СПб. 1901.254. В. Г. Черткову
от 25 апреля 1892 г.
255. С. А. Толстой
от 25 апреля 1892 г.
* 256. Д. А. Хилкову.
26 апреля. Бегичевка.
Спасибо за ваше письмо, Дмитрий Александрович. Я всё поджидал его. Вы так хорошо описали мне всё, что я думаю, что составил себе ясное понятие о вашем положении. И невольно думается, что это всё к лучшему. Если не к лучшему, то уж наверно не к худшему. Я имел сведения о вас от Ге старшего, к[оторый] в П[етер]б[ур]ге видался с вашей матерью и, кажется, сошелся с нею. Теперь буду ждать известия о том, приехала ли к вам ваша жена.1
Вам должно быть грустно врозь.