В ответном письме от 6 января 1901 г. Т. Л. Сухотина писала: «У меня теперь совсем иной взгляд на отношения матери к детям, чем был прежде. Раз только взглянувши на свою мертвую девочку, я почувствовала это жестокое безумное материнское чувство, от которого я не скоро опомнюсь».
440. С. А. Толстой
от 27 декабря.
441. Альберту Шкарвану (Albert Škarvan).
Получилъ ваше длинное хорошее письмо, милый другъ Шкарванъ. Все мнѣ въ немъ интересно. И свѣденія о вашихъ сосѣдяхъ и болѣе всего о васъ самихъ въ вашей брачной жизни.
Очень радъ за васъ.
Не считайте этого письмомъ, а только распиской въ полученіи вашего. Я уже болѣе двухъ мѣсяцевъ нахожусь въ состояніи умственной усталости, ничего не пишется. Сначала это тяготило меня, но потомъ я нетолько примирился съ этимъ (если такъ продолжится и до смерти), а даже нахожу въ этомъ большую выгоду, такъ какъ при умственномъ бездѣйствiи нравственная работа идетъ гораздо лучше.
Прощайте. Братски цѣлую васъ. Привѣтъ вашей женѣ и всѣмъ друзьямъ.
Левъ Толстой.
28 Дек. 1900. Москва.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Славянской библиотеке Министерства иностранных дел в Праге (фотография снята В. Д. Бонч-Бруевичем на средства Наркомпроса РСФСР; хранится в ЦЛМ). Впервые опубликовано в «Письмах Л. Н. Толстого», собранных и редактированных П.А. Сергеенко, II. М. 1911, № 449.
Об Альберте Шкарване см. письмо № 282.
Ответ на письмо Шкарвана от 2 января н. ст. 1901 г. (получено в Москве 25 декабря 1900 г.). На трех листах почтовой бумаги большого формата Шкарван описывал свою жизнь, жизнь соседей и близких единомышленников. О женитьбе он писал: «Лучше ли, или хуже стала моя жизнь после того, как женился, право, не решаюсь сказать; кажется же мне, что лучше, во всяком случае, веселее, приятнее, и вряд ли я потерял чего-нибудь, что у меня стала жена. Подразумеваю тут то, что не утерпел ущерба в духовной жизни [...] Сунта, хотя и не летает в сферах идеалов, на деле живет хорошо, толково, твердо, не обижая жизни и людей. Она здорового, сильного типа женщина, какие в барских сферах, кажется, и невозможны. Что в ней есть, это всё настоящее, солидное; показного, ненужного обманчивого товару в ней не находится вовсе. В ней есть богатство, но всё это богатство скрыто, в сундуках как будто уложено, и только настоятельная нужда может заставить ее пользоваться им [...] Не хочу, однако, забыть сказать вам и про тяжелое нашего брака, про то, чтò иногда затемняет нам светлый горизонт. Жена моя очень хороший человек, но то, что она не проникла в идеал христианства, делает ее иногда мертвой для бога и для меня, и от этого затемнения — страдания [...] Смотрю на эти столкновения как на данную мне для решения задачу, как на бремя, которое заслужил и заслуживаю за многие легкомысленные грехи свои, и стараюсь не уклоняться от него».
442. С. А. Толстой
от 28 декабря.
443. В. Г. Черткову
от 28 декабря.
* 444. И. М. Трегубову.
Отдавалъ въ Русск[ія] Вѣд[омости]. Не захотѣли печатать.1
А вотъ отвѣтъ Курьера.2 Что то Богъ велитъ Г[оспод]амъ Духовн[ой] цензуры.3 Очень желаю, чтобы напечатали. Поправки передалъ.4 Если что вычеркнутъ по ценз[урнымъ] соображениямъ, надѣюсь, что вы всетаки пожелаете печатать. Я того мнѣнія, что надо и въ урѣзанномъ видѣ печатать. Цѣлую васъ.Л. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. На подлиннике адресатом проставлена дата написания: «30 дек. 1900»; на конверте его же пометки: „Письмо от 30 дек. 1900 г. о моей статье «Мир мой даю...»“; «Пол. 4 янв 1901» Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 30 декабря 1900». Публикуется впервые.
1
Толстой сообщил И. М. Трегубову результаты своих хлопот о напечатании в московских газетах статьи Трегубова „«Мир мой даю вам, не так, как мир дает» (Иоан, 14, 27)»“. (См. письмо № 438.) Д. Н. Анучин писал Толстому 24 декабря 1900 г.: «Глубокоуважаемый Лев Николаевич. По поручению редакции «Русских ведомостей» спешу возвратить вам прилагаемую статью, которою редакция не может воспользоваться».