It is a real pleasure to me to see your handwriting because I like you personally and all what I hear of you and from you is always agreable.
From timе to time I soo articles from you or about you and am very glad to see that you are a very steady and strong coworker in the establishment of the Kingdom of God. I would like very much [to] be able to write a book about education but I am sure I will not have time for it. Beside[s] many other writings that I am working at I am very interested now at a philosophical and religious definition of life1 in which,
Thank you for your letter; please do not cease to inform me from time to time of your work and yourself.
Your friend Leo Tolstoy.
1903. 3 April.
Дорогой Кросби,
Для меня большое удовольствие видеть ваш почерк, потому что я люблю вас, и мне всегда приятно получать от вас и о вас известия.
Время от времени я встречаю статьи, написанные вами или о вас, и очень рад видеть, что вы твердый и сильный соработник в деле установления царства божия. Я очень желал бы написать книгу о воспитании, но уверен, что у меня не хватит времени для этого. Помимо многих писаний, над которыми я теперь работаю, я очень заинтересован религиозным и философским определением жизни,1 о чем
Благодарю вас за ваше письмо и прошу не переставать уведомлять меня время от времени о вашей работе и о вас самих.
Ваш друг Лев Толстой.
1903. 3 апреля.
Печатается по копировальной кнпге № 4, лл. 276—277. Датируется по расположению в копировальнюй книге и пометке на письме Кросби.
Об Эрнесте Кросби (1856—1907) см. т. 67.
В письме от 10 марта н. ст. 1903 г. Кросби выражал благодарность за то влияние, которое Толстой оказал на его деятельность, и выражал надежду, что Толстой напишет трактат о воспитании.
1 См. прим. 1 к письму № 60.
2 [справедливо или нет]
* 92. Е. И. Лихачевой.
Елена Иосифовна,
Есть благо духовное и благо телесное. Телесное благо мы видим и о нем судим, но духовное благо не только не видим мы извне, но часто не видит тот, кто его получает. А между тем это духовное благо не только действительно есть благо, но без сравнения ценнее, важнее всех возможных телесных благ и удовлетворяет человека в его истинной как здешней, так и вечной жизни.
Один человек получает богатство, славу, а другой познает ничтожность того и другого, научается презирать это и быть счастливым без этого. Кому лучше?
Когда мы говорим про какое-либо матерьяльное лишение или страдание, что оно зло, мы только говорим то, что мы близоруки или слепы и не видим того добра, кот[орое] есть в том, что мы называем злом, как не видит ребенок добра в том, что его не пускают к огню или дают лекарство. Лишения, горести, страдания (не только тех, кто умеет воспользоваться ими, но всех) загоняют из области низшей, исполненной лишений и препятствий матерьяльной жизни, в область духовной жизни — радостной и свободной. Из этого не следует, чтобы надо было искать страданий, но то, что они, как и всё в мире, для человека благо. Страдания регулируют нашу жизнь. Ацетиленовые фонари устроены так, что карбид, прикасаясь к воде, развивает газ. Когда же газа слишком много, он поднимает карбид, и образование газа прекращается. Так же и матерьяльная жизнь: когда она слишком наполнится страданиями (свойство ее в том, чтобы производить страдания), сознание и внимание поднимается, переходит в область духовную, и страдания прекращаются.
Вот всё, что я сумел ответить на ваш интересный вопрос.
Лев Толстой.
1903. 20 марта.
Печатается по копировальной книге № 5, лл. 187—188. Отрывок без указания даты и фамилии адресата впервые опубликован в «Свободном слове» 1904, 11, столб. 22—23.
Ответ на письмо Елены Иосифовны Лихачевой (Петербург) от 14 марта 1903 г., в котором она спрашивала, «как может быть, что бог, добрый и любящий всех одинаково», создает для людей разные условия жизни (довольство для одних, нужду для других).
* 93. М. М. Молчанову.
Михаилу Молчанову.
Вы говорите, что вам кажется недостаточно того, чтобы самому жить хорошо, соответственно с требованиями своей совести, но требуете того, чтобы иметь возможность воздействовать на других, заставить других жить так, как вы считаете хорошим.
Можно только радоваться тому, что такого средства заставить других жить так, как я считаю хорошим, не существует. Каково бы было положение людей, если бы всякий мог так воздействовать на других.
К счастию, этого нет, и воздействовать на других можно только тем, чтобы своею жизнью исповедывать свои убеждения.
Так что для достижения второй цели достаточно первого, т. е. жизни, соответствующей требованиям своей совести.