ПСС. Том 90. Произведения, дневники, письма, 1835-1910 гг.

Жена была нынче в Туле и хотела быть у вас, но не успела.

Ваш Л. Толстой.

Датируется предположительно временем наиболее близких отношений Толстого с Писаревым, Раевским, Зиновьевым и днем смерти Раевского (о них см. ниже).

¹ О нем сведений не имеется.

² Рафаил Алексеевич Писарев (1850—1906), тульский помещик, земский деятель.

³ Иван Иванович Раевский (1835 — 26 ноября 1891), помещик Тульской и Рязанской губ., близкий знакомый Толстого. См. статью Толстого «Памяти Ив. Ив. Раевского», т. 29.

⁴В подлиннике: Раевского.

⁵ Николай Алексеевич Зиновьев. (1839—1917), в 1887—1893 гг. тульский губернатор.

* 84. Н. В. Давыдову.

1889—1891 гг.

Очень рад узнать, что вы так горячо беретесь за это дело, тоже и мне очень интересное и важное.¹

Чтобы узнать и увидеть пострадавшее лицо, надо поехать на Грязевскую ул[ицу], ниже Воздвиженской,² на левой руке, против фонаря маленький домик, в два окна, Сошиной. Там теперь Ал[ексей] Митр[офанович] Новиков;³ если же его нет, то там его мать Марья Алексеевна, родственница пострадавшего, кот[орая] сейчас за ним пошлет и приведет его.

Любящий вас Л. Толстой.

На конверте: Николаю Васильевичу Давыдову.

Датируется на основании упоминания о А. М. Новикове (см. прим. 3).

¹ Об этом деле сведений не имеется.

² Улицы в Туле.

³ Алексей Митрофанович Новиков (1865—1927), в 1889—1891 гг. домашний учитель сыновей Толстого; студент, позднее врач, профессор.

* 85. Н. Я. Гроту.

1891 г.

Простите, пожалуйста, дорогой Николай Яковлевич, за то, что на черновой первой гранке сделал отметки. Остальные я старался написать так, чтобы не затруднить вас.

Я во всяком случае зайду к вам и если вы найдете более удобным читать правленные, то снесу в типографию.¹

Л. Толстой.

Печатается по машинописной копии. Дата копии.

¹ В 1891 г. Н. Я. Грот напечатал в «Вопросах философии и психологии» статью Толстого «О голоде» и начал печатать «Первую ступень» (см. т. 29).

* 86. К. Т. Солдатенкову.

1880-е гг., конец — 1890-е гг. начало.

Очень жалею, что вы не зашли. Мне очень легко было не иметь против вас никакого дурного чувства, потому что я как-то понял вполне вас и ваше душевное состояние. Пожалуйста, не нарушайте любовного общения между мною и вами и всеми людьми, насколько можете. В этом одном разрешение всего.

Любящий вас Л. Толстой.

Датируется предположительно, по почерку.

Кузьма Терентьевич Солдатенков (1818—1901) — богатый московский купец, собиратель картинной галереи и издатель. Был знаком с Толстым с середины 1880-х гг.

* 87. Ю. С. Нечаеву-Мaльцеву.

1890-е гг., начало.

Милостивый Государь Юрий Степанович.

Крестьянин Кузнецов¹ пришёл просить меня научить его, как и куда ему подать прошение, чтобы избавиться от грозящего ему разорения вследствие иска с него 2800 рублей за сгоревший в Вашем имении по его неосторожности лес. Я посоветовал ему вместо того, чтобы подавать прошение, обратиться к Вам с просьбой простить его за его неосторожность, за которую он понес наказание, и не взыскивать с него присужденных вам денег.

Я посоветовал это ему потому, что вполне уверен, что дело это возникло в Вашей конторе без ведома Вашего и что Вы при Вашем добром сердце не захотите разорить целое семейство только за неосторожность одного из членов его.

В надежде на то, что Вы исполните его просьбу, я позволяю утруждать Вас этим письмом.

Печатается по машинописной копии. Датируется предположительно. Возможно, что оно написано во время пребывания Толстого на голоде в Рязанской губ.

Юрий Степанович Нечаев-Мальцев — богатый помещик Рязанской губ.

¹ О Кузнецове сведений не имеется.

* 88. А. Н. Дунаеву.

1892 г. Апрель, около 20. Бегичевка.

Дорогой Александр Никифорович,

В том месте в конце 8-й главы,¹ где написано: «вы говорите, что если я не исполню ваших требований, то мне будет худо», надо продолжить так: «но то худое, которым вы пугаете меня, не может быть мне страшно, п[отому] ч[то] хуже того, что вы требуете от меня, ничего не может быть для меня, какой бы я ни был человек. Если я то, что вы же называете — подлец, т. е. человек руководящийся одними животными побуждениями, то неприятнее, унизительнее того положения солдата, в котором я обязан беспрекословно повиноваться всякому человеку, высшему меня чином, и страшнее того положения, в к[отором] я всякую минуту могу быть послан на верную смерть, ничего не может быть; если же я то, что вы называете — честный человек, т. е. руковожусь в своей жизни нравственным чувством, то постыднее и ужаснее того положения, в которое вы хотите поставить меня, человека, обещающегося убивать по первому требованию не только чужих людей, но и самых близких, тоже ничего не может быть. То, чего вы от меня требуете, во всяком случае — подлый я или честный, злой или добрый человек, — гораздо хуже того, чем вы меня пугаете. И потому никакая угроза не может заставить меня повиноваться вам.