Псы господни

Перед тем, кто пришел сюда, возникала дилемма: где продать свой товар – перед границей или после нее. Перед границей – покупателей меньше, к тому же за товар тебе дадут лиры, а если попросить абиссинские быры или рейхсмарки, не говоря уж о самой надежной валюте Африки – золотых крюгеррэндах Бурской конфедерации[31], то с тобой расплатятся по самому невыгодному курсу. Если ты хочешь продать товар на той стороне в одной из лавок или на той части рынка, что располагается на абиссинской стороне, тебе придется длительное время ждать очереди на проход, а потом договариваться с таможенниками сразу двух государств. И, естественно, платить дань. Взятками это не называлось, если вы посещали любое правительственное учреждение в странах Африки – там вы могли видеть плакат на стене, на котором армейский сапог давил змею с деньгами в зубах, а над ним было написано: «Искореним ядовитую гадину коррупции». Но коррупция была, эти плакаты скорее подтверждали то, что и здесь, в этом правительственном учреждении, тоже можно договориться. В арабских странах Северной Африки, таких как Марокко, это называлось бакшиш, а во всех остальных – подарок. Хитрые как лисы африканцы и на границе делали бизнес: бизнес тех, кто скупал по дешевке товар с сомалийской стороны границы, или тех, кто приходил торговать со стороны абиссинской, заключался в том, что на пограничном посту мог стоять его соплеменник или родственник, и если с других он брал деньги, то с этого человека он деньги не брал, расходились по-семейному. Не любившие коррупцию немцы, заправлявшие в Абиссинии почти в открытую, часто меняли подразделения солдат на границе, и вместе с ними кочевали племена: как только кто-то из соплеменников вставал на границе, несколько десятков мужчин из этого племени бросали работу, ремесло и шли торговать. Воистину – Африку можно было завоевать, но нельзя было покорить: Африка всегда оставалась Африкой.

Как только солнце осветило скопище людей – началось движение. Кто-то с плошками в руках шел, чтобы занять место в очереди за гуманитарной помощью, которую должны были повезти через границу часов в десять. Кто-то заводил свою машину, чтобы занять место в очереди на дороге к пропускному пункту – в этой очереди вперемешку стояли люди, ослы, верблюды, мулы, лошади и грузовые автомобили, в основном «Фиаты» триполитанской сборки[32]. Шустрые мальчишки сновали вдоль выстраивающейся линии в поисках желающих заплатить за то, чтобы быстрее пройти границу – это были родственники таможенников, которые сегодня стояли на посту: зарабатывать надо было всем. Здесь были самые разные люди, но сомалийцев отличить от абиссинцев было очень легко: у сомалийцев типично негроидные лица, а у абиссинцев лица намного тоньше, губы тонкие, скулы не так выделяются, лица более вытянутые, чем круглые, носы не картошкой – многие абиссинцы походили на европейцев, только с черной кожей. Паломнику не нужно было скрывать за куфией, арабским платком, кто он есть на самом деле. В тридцатых и сороковых годах, когда в Италии боролись с малоземельем и мафией, сюда переселили немало итальянцев с бедного юга страны и с острова Сицилия, на котором вообще-то жили не итальянцы, а отдельный народ, продукт длительного скрещивания итальянцев, испанцев, арабов и даже негров. Селили их как раз у границы, и многие негры, не слишком-то сведущие в европейских делах и по привычке пытавшиеся грабить и убивать чужаков на их землях, узнали, что такое omerta и кровная месть. Для местных это было дико, а учитывая зловещую целеустремленность пришлых – еще и жутко, поэтому крестьян-переселенцев научились уважать и бояться. Паломник выглядел тем, кем и должен был выглядеть – потомком крестьян с острова Силиция, переселившихся сюда, встроившимся в местную жизнь, сильно загоревшим на солнце, говорящим по-итальянски, но знающим несколько слов из местных диалектов. Короче говоря, человеком, которого не стоит опасаться, но и лезть к которому не стоит.

Паломнику было жарко, и животным его было тоже жарко, он посматривал на мальчишек, снующих взад-вперед на шоссе, проворно вспрыгивающих на высокие подножки машин, хватающих засаленные банкноты. У него были деньги, чтобы оплатить переход, но он знал, что не может этого сделать, потому что так делали водители, везущие по двадцать-тридцать тонн груза, но не торговцы с тремя мулами. Оставалось лишь покорно ждать…