Псы господни

Она слегка улыбнулась, и это очень удивило членов трибунала: им было непривычно наблюдать улыбку на лице обвиняемого, особенно после вопроса, инкриминирующего преступление.

– Мне представляется, сэр, что мое признание или отрицание этого факта не имеет к вам никакого отношения.

Фрей Хуан на мгновение оторопел.

– На нас возложена обязанность охранять чистоту Веры и подавлять все, что ей угрожает, – мягко заметил он.

– В Испании, – уточнила Маргарет. – Но я попала в Испанию не по своей воле. Меня привезли сюда насильно. Я здесь в результате преступления, совершенного испанским джентльменом. Испанские законы, светские и духовные, если они претендуют на справедливость, интересуют меня лишь постольку, поскольку они могут исправить причиненное мне зло и содействовать моему немедленному возвращению на родину. Я представляю себя перед испанским судом, светским или духовным, лишь в роли истца, добивающегося восстановления справедливости.

Фрей Хуан перевел ее слова другим членам трибунала. На их лицах отразилось удивление, и после минутной растерянности в разговор вступил Фрей Луис:

– Нужны ли другие доказательства справедливости моего обвинения? Она придерживается буквы закона и спорит с дьявольским искусством, как опытный адвокат. Вы когда-нибудь слышали женщину, столь совершенно владеющую искусством полемики? Обратите внимание, как она спокойна, с каким наглым презрением держится. Представала ли перед трибуналом такая женщина? Разве вы не понимаете, откуда она берет силу, откуда черпает готовые ответы?

Фрей Хуан махнул рукой, чтобы он замолчал.

– Вы присутствуете здесь в качестве свидетеля, Фрей Луис, а не в качестве адвоката защиты или обвинения. Отвечайте, будьте любезны, на вопросы, которые вам, возможно, зададут, и придерживайтесь известных вам фактов. А делать выводы и высказывать суждения предоставьте нам.

Фрей Луис склонил голову, принимая мягко высказанный упрек, а председатель трибунала обратился к Маргарет.

– Суды, светские и духовные, имеют свои правовые нормы, и настаивать на их соблюдении – законно и справедливо. Они судят, какой ущерб человек нанес человеку. Но трибунал святой инквизиции занимается более высокими материями, ибо судит о том, какой ущерб человек нанес Богу. И тут обычные правовые нормы ничего не значат. Мы руководствуемся собственными нормами. Божьей волей и Божьей милостью мы исходим из того, что угодно его святому делу. – Он замолчал, потом добавил с присущей ему мягкостью. – Я рассказываю вам это, сестра моя, чтобы вы оставили надежду укрыться за тем, что лишь косвенно связано с вашим делом.

Но в ясных светлых глазах Маргарет не было страха. Она сдвинула брови, и морщинка досады меж ними обозначилась отчетливей.

– Как бы презрительно вы ни отзывались о правовых нормах и какие бы обвинения ни выдвигали, существует общепринятая процедура: вы должны сначала принять мой иск, потому что правонарушение, совершенное против меня, произошло раньше, чем любые нарушения, в которых могут обвинить меня. Когда вы услышите обвинение, достоверность которого подтвердит как свидетель Фрей Луис Сальседо, когда вы исправите причиненное мне зло, наказав или помиловав виновника, вы сами убедитесь, что все обвинения, выдвинутые против меня, отпадут сами собой. Как я понимаю, меня обвиняют в том, что, будучи лютеранкой, я ступила на землю Испании. Повторяю: я здесь не по своей воле, и исправить причиненное мне зло можно, выслав меня из Испании, чтобы я не оскверняла эту святую землю.

Фрей Луис нахмурился и покачал головой.

– Насмешничаете, сестра, – сказал он с грустным укором.

– Порой лишь насмешка и выявляет правду, – ответила Маргарет и, повысив голос, предостерегла суд. – Господа, вы напрасно тратите время и злоупотребляете властью. Я не являюсь подданной испанского короля и нахожусь в его владениях не по своей воле. В настоящее время Англия не имеет своего посла в Мадриде. Но посол Франции возьмет на себя труд разобраться в моем деле. Я хочу обратиться к нему и просить его защиты. В этом вы не вправе мне отказать, и вы это знаете.

– Просите защиты у Бога, сестра моя. Вы не можете рассчитывать на иную защиту.

Фрей Хуан проникался к обвиняемой все большей и большей жалостью, и она не была показной: его сильно удручали суетные претензии заблудшего существа, стремящегося вырваться из святых тенет. Она напоминала ему птицу, угодившую в сеть, которая тщетно пытается вырваться на волю – зрелище, способное тронуть сердце жалостливого человека.

Фрей Хуан посовещался с другими членами трибунала, рассказал им об упрямстве и несговорчивости обвиняемой. Помощник прокурора долго излагал свои соображения не этому неводу. Священник в двух словах высказал ему свое одобрение. Фрей Хуан наклонил голову в знак согласия и снова обернулся к обвиняемой. Нотариус тем временем что-то быстро писал.