Псы Господни (Domini Canes) (СИ)

Собравшиеся изо всех сил делали вид, что ничего не происходит. Саймон с забинтованной головой покраснел, как невинная девица, при которой вдруг поссорились родители. Он повернулся к Вике и Коваленко спиной и начал что-то громко рассказывать о «преобразовании матрицы по вероятностному алгоритму Хайнемана». Сара бросила на Вику умоляющий взгляд, но подойти всё-таки не решилась. Ося с несчастным видом топтался рядом — видимо, в нём боролись долг врача и почтение к сану Коваленко…

— Викушка, радость моя! Ну, подумай сама… — пробормотал красный, как рак, Игорь Антонович.

Вика обняла его. На шее Коваленко, на кожаном ремешке болтался старенький анализатор DPM-701, один из немногих приборов, дающих более или менее достоверные сведения в непосредственной близости от арок и щупалец кокона. Какая-то часть её — Вики — вдруг тревожно пискнула. Вика обнимала Коваленко… но при этом, сама того не понимая, чуть повернулась боком. Она уже охраняла свой живот, где комочком полупрозрачной слизи росла новая жизнь! Господи, неужели все женщины проходят через это?! Она расстаётся со своим любимым… и даже не может обнять его так сильно, как её этого хочется!

Это немного испугало её… но и, как ни странно, успокоило в целом. Коваленко был с ней. Он всегда будет с ней… если только этому малышу (малышке?) суждено жить.

Она расцеловала Коваленко, попадая солёными, мокрыми губами, в глаза, в нос, в уголки губ… везде-везде, как целовала его все эти счастливые и сумасшедшие дни…

Кто-то хлопал её по плечу, кто-то обнимал на прощание. Мелькнуло лицо Сары Конг… а потом зарёванная Наташка брала с неё страшную клятву звонить в любое время… недовольный, как всегда, суетой нахмуренный Колин Оуэл что-то втолковывал ей, держа за руку. Людочка Ким, подозрительно блестя чёрными глазами, сунула ей в руку смешную фигурку лягушонка — кажется, это было на счастье…

…Вика чувствовала, что замёрзла. Она просто покрылась льдом, сквозь толстую корку которого до неё доносились только отдельные слабые звуки…

Она слышала, как бьётся её сердце…. и на этот ритм — вначале робко, а потом всё сильнее и радостней — накладывалось бодрое: «Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!» — это её дитя начинало жить.

Потом, пригибаясь, они с Коваленко и Осей добежали до вертолёта. Пришлось ждать, поскольку, как всегда, часть груза ещё не успели принайтовить… а потом пилот, чисто выбритый голландец в голубой каске ООН, откозыряв Коваленко, вежливо пригласил её «взойти на борт «Dancing Queen» — похоже, так экипаж назвал свою машину…

А потом она смотрела в иллюминатор. По просьбе Коваленко пилот вёл машину в круговой облёт Зоны, держась на почтительном расстоянии. Вика спокойно смотрела на колоссальные матово-чёрные, лохматые арки и дуги, резко взмывающие в небо; она безучастно глядела на «северную аномалию» — хтоническое чудовище, ворочавшееся в кратере, образовавшемся на месте бывшей зоны биологов; она слабо улыбнулась экипажу «Ми-28», летевшему несколько минут параллельным курсом и выпустившему несколько цветных ракет — «букет на прощание от «MAD GUNG», как передали ей по рации…

Она видела всё это. Она была благодарна. Она любила всех этих людей! Действительно любила!

Но самое главное сейчас происходило внутри неё.

И это было победное: «Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!»

Крохотное храброе сердце начинало свой длинный неустанный путь, прокладывая его в хаосе и сумятице огромного сумасшедшего мира.

Глава 29

Сашка

— Ты знаешь, я допускаю, что Сатана — второй после Бога, — сказал Илья. — Но из этого, между прочим, следует один любопытный факт. Физики-химики и прочие гении философской мысли учат нас тому, что ни одна замкнутая система не может создать другую систему, более сложную, чем она сама.

— И к чему ты это говоришь? — сказала Анна.

Она стала такая… железная. Каменная. Илья дал ей нож, а я показал, как его надо точить. А теперь она шла впереди. Нам всем теперь надо идти «на шопинг» — это Илья так сказал, да! Нам теперь надо что-то из оружия иметь, а то патроны так и не стреляют.

Как жаль, что Сатана увёл детей — это очень плохо! Они такие смешные были… и такие серьёзные. А Эллочка с Кристиной подарили мне рисунок. «Это ты!» — они сказали. Да, так прямо и сказали мне, что это я — такой большой и с ружьём! А вокруг меня нарисовали облака и собаку. Но это была хорошая, не злая собака. Друг.

Мне хочется заплакать, но я боюсь, что Анна будет сердиться. Илья не будет, он добрый. А добрая Анна стала очень злой. Как пружина, как железная пружина в пистолете Мёрси — она может развернуться и удерживать боёк на взводе. А потом — чанг! — и пуля вылетает из ствола, окутанная раскалённым газом… и летит убивать.

Мне хочется, чтобы дети сидели вокруг меня, а я бы рассказал им сказку про Лилового Котёнка. Илья читал мне такую сказку, прямо из интернета. О том, как Лиловый Котёнок пошёл в школу… и у него были друзья. Мне нравятся такие сказки.