Псы Господни (Domini Canes)

Анна собралась с мыслями. Она никак не могла сосредоточиться. Это ёрничающий, издевающийся Сатана был не таким, каким он всегда представлялся Анне. Рога, копыта, хвост, острые зубы и когти… нет! Перед ней лежал (царственно возлежал) какой-то улучшенный, здоровый и сильный вариант Ильи. Он был красив. Он был утончён и изящен. Небрежные складки его золотистой тоги подчёркивали идеальные формы мускулистых рук и ног. Золотые сандалии обмахивал опахалом старый горбун, искоса поглядывающий на Анну. Под кушеткой лежал топор горбуна, к лезвию которого присохли пучки волос и бордовые комочки плоти. Туман вокруг непрерывно струился, создавая и уничтожая смутно знакомые образы. Вот на мгновение из тумана вылепился могучий торс смеющегося бородатого мужчины, вот возникли и снова растворились в переплетающихся струях величественные арки и колонны… на сотни метров уходившие куда-то вверх.

— Иисус… — прошептала Анна, пытаясь (спросить) понять хоть что-то.

— О, Иисус! Он один из нас, ангелов, рождённых вместе с пространством и временем, — небрежно сказал Сатана. — Он жалостлив. Собственно говоря, он чересчур жалостлив к людям. За это они его постоянно обманывают, прикрываются его именем, когда творят свои маленькие пакостные делишки, высмеивают в пасквилях и обхихикивают церковь… к которой, кстати, Иисус не имеет никакого отношения.

Анна упрямо сжала губы.

— Зачем тебе дети, если ты такой… могучий?

— Я же тебе объяснял, тупая ты курица! — на мгновение лицо Сатаны показалось Анне обезображенным ожогами и шрамами, как у Сашки. — Я же тебе говорил!

Воздух сгустился. Фигуры, плавно перетекающие в тумане, исказились и потемнели…

— Я хочу сказать, — торопливо произнесла Анна, — зачем тебе именно дети, а не взрослые? Уж они-то многие с радостью пойдут за тобой!

Сатана усмехнулся. Хлынувший золотистый свет смыл всё уродливое и искажённое. Даже топор под кушеткой, заросшей теперь нежными виноградными лозами, был еле виден, став полупрозрачной тенью.

— Иногда хочется начать с чистого листа, Аня. С чистого листа! Турки когда-то брали с побеждённых народов «налог крови» — детей. Они выращивали из них янычаров, бесконечно преданных султану. Семь будущих царей, семь могущественных детей Сатаны будут строить новый мир. Мир, который, быть может, затмит славу Града Небесного… оставаясь при этом в земной юдоли… эй, тебе понятно или ты опять не о том думаешь, отвлекаешься от лекции?

— Понятно, — покорно сказала Анна.

— Ну и ладненько, — до боли знакомо сказал Сатана. Так когда-то говорил муж… а Вовка перенял от него эту фразу… и именно с теми же интонациями. — А потом, ждать несколько сот лет, пока эти семеро расплодятся… да ещё надо учитывать законы материального мира, через которые не пересикнёшь, как через штакетник. Да-да, Аннушка, их не обойти. Генетика… социология… и прочая х…ня. М-да…

Эти дети будут расти, как и все нормальные дети. Конечно, они будут умнее и сильнее иных прочих, но всё же они останутся людьми. Лета их будут долгими, как у Мафусаила. Но ждать, пока поголовье вырастет до приличных размеров, мне не очень хочется. Мне, Анечка, невтерпёж, поняла? Слишком долго я искал путь создать царствие своё на земле, а не в иных мирах! И пусть этот мир пока довольно пуст, но уже пришло время слияния.

— Чего? — Анна подумала, что ослышалась. — С чем — слияния? С адом?

— Нет. С оставленным тобою миром, Анна. Это будет долгий путь. Я сам намерен пропускать в царство своё тех, кто мне подходит. Через десять-пятнадцать лет дети станут достаточно взрослыми… и к тому времени у нас уже будет создан костяк, здоровые несколько миллионов человек — строителей и обитателей моего царства!

— Ты сказал «с оставленным», — прижимая руки к груди, чтобы унять забившееся сердце, сказала Анна. — Значит, я не умерла?..

— Нет, испуганная моя девочка. За пределами этого мира я ещё только начал поглощать оставленное тобой пространство и время. Но они сольются, они непременно сольются в один, Аня! Они станут едиными…

— Тебе что, мало всей планеты? — Анна сама не понимала, что она говорит. Всё, ВСЕ живы! Они где-то там, за пределами тумана! Сын, муж, друзья, люди!

— Мало. Я хочу, чтобы вы — потомки склизких соплей, зародившихся почти четыре миллиарда лет назад в пене прибоя, маленькие глупые мартышки, с которыми так нежно обращается Отец, стали наконец-то достойными Его замысла. Ну, а поскольку мы с Отцом, в некотором роде, не ладим, то и перестраивать ваш мир мы с тобой, Аня, будем в соответствии с моими планами.

У Анны кружилась голова…

Бред, бред, бред! Она заболела и бредит! Она спит и видит сон. Анна попыталась встать… ноги её подкосились и она упала на мраморный пол, больно ударившись проклятой шишкой на голове о ледяной камень…

…с-с-с-с… ш-ш-ш-ш… с-с-с-с… ш-ш-ш-ш…

Он шёл к ней, загребая носками ботинок по асфальту. Лыжные палки тихо постукивали железными, сбитыми почти до основания, наконечниками. Он подошёл к ней и неловко высвободил из петли здоровую руку.

— Ну, что, пойдём? Дети уже ждут!