С Сашей проблем нет. Он добрый — необыкновенно. Как он с ребятишками возится! То играет в кубики и машинки, — ползают ввосьмером по полу кучей, высунув от усердия языки, и наперебой жужжат, как моторы: «Ж-ж-ж-ж!». То изображает слона, который воюет с хитрыми мартышками, — детишки виснут на нём со всех сторон, приручают слона. А Кондрат потом становится вроде как мальчик-погонщик — важный такой, серьёзный…
Эллочка свалилась со ступеньки, ударилась, плакала — Саша её так утешал, сам чуть не ревел. Илья говорит — у Саши от переживаний голова болит жутко. А здесь пока ничего не было. И короста за ухом зажила. Это уж мне Илья потихоньку рассказал. Мол, смотри, Анна, не дави на парня, если он вдруг заупрямится или просто не поймёт сразу, чего у него просят.
Только боюсь я его, Сашу. И стараюсь не прикасаться к нему. Как-то вместе бутыли с водой из тележки выгружали на кухне — так близко к нему — в глаза глянула, а там… там смерть, кровь, боль, страх. Я такие глаза видела у парней, что через Афган и Чечню прошли. Молчаливые ребята… а глаза чумные. Кто же он такой, интересно? И жалко его, и страшно. Но отчётливых картинок не было…
…если только не считать того, что у меня возникло смутное видение каких-то бесконечных тяжёлых битв. Странно, сейчас, вроде, и не воюют так… многочисленными армиями, с сотнями километров линии фронта, с колоссальными скоплениями озлоблённых людей. Сейчас воюют как-то по-другому. Вон, вспомни хотя бы кадры новостей со всех локальных войн…
Правда, человеку одинаково больно получить пулю что в «незначительной стычке», что в «исторической битве, определившей решающий перелом в войне». Это вам любая мать погибшего солдата скажет. Потому и не люблю, когда пацаны начинают меж собой спорить, кто из каких стран на войне больше народу потерял… увязывая это с победой.
Это для меня всё равно, что спросить человека, как он желает получить палкой по голове — с историческим замыслом или просто так? Вот ни черта человеку от этого легче не будет! Я так думаю.
Впрочем, муж снисходительно сказал бы: «Аня, что ты во всём этом понимаешь? Не грузись понапрасну!»
И что я могу понять в Сашке?
Да, в общем-то, это всё сейчас не самое главное. Это всё быт. Люди, проблемы, заботы — это всё решаемо. Главное вот что — СНЫ.
Но — тихо, тихо, Анна! Никому не говори. Только в дневник!
…похожего на Илью. Потому что он — единственный здравомыслящий человек во всей компании. Надо налаживать отношения и пытаться серьёзно обсудить, что происходит… «что было, что будет, чем сердце успокоится».
А пока — этот мир становится более или менее понятен. По-женски понятен. Я и сама постепенно во всём разбираюсь. Анна Сергеевна — она такая, всё-таки,
Вот только почему-то рука не поднимается записывать
Ну вот, мною и приняты два принципиальных решения:
— продолжать налаживать отношения с Ильёй; попытаться его разговорить… а там видно будет;
— начать записывать ответы на важные вопросы. Если, конечно, сны продолжатся…
Посмотрим, что из всего этого получится. А сейчас заканчиваю, потому что засиделась — уже поздно, а улице стемнело. Дети давно спят, да и все остальные, наверное, тоже. Пора идти. До встречи, дневничок! (улыбающийся смайлик; ниже нарисована смеющаяся кошачья мордочка)
Вот, кота нарисовала почему-то. А ничего кот… смеётся. Говорит, мол, всё будет хорошо, Аннушка, всё будет хорошо!
Ах, эти коты — такие