Псы любви

Вот только никакого арбалетного болта не было.
Князь вздохнул. Пожал плечами и вошел в замок, вслед за Лаской и Нежностью.
Этот замок был чуть богаче, чем следует. Но не это было главным.
Когда Князь вошел в залу на втором этаже, граф Роменвергский стоял в центре зала, с взведенным арбалетом в одной руке и клинком в другой. Спина спиной к нему стояла его невеста. В ночной рубашке, с распущенными волосами – и с кинжалом в руке. Она держала кинжал неумело, но твердо. Она не причитала. Граф тоже молчал.
И все равно это было смешно – в круге из полудюжины гвардейцев, каждый их которых в одиночку мог разделаться с тремя такими графами и дюжиной их невест.
Вот только собак в кругу не было. Они замерли у входа в залу, тихо рыча и топорща шерсть. И когда Князь шагнул вперед, они не последовали за ним.

– Всем выйти, – сказал Князь.

Гвардейцы медлили.

– Он опасен, милорд. У него арбалет.

– Всем выйти, – повторил Князь.

Вслед за гвардейцами вышли и собаки. Сели у входа, охраняя. Князь закрыл двери.

Граф опустил арбалет и клинок.

– Милорд, я прошу вас только об одном. Клянитесь честью дворянина, что моя невеста не пострадает.

– Я обещаю вам это, граф. Но буду просить вас об ответной милости.

Граф нахмурился. Потом кивнул.

– Конечно, милорд… – быстро сказал он. – Все, что угодно.

Князь не ответил.
Он отстегнул плащ, сбросил с лица маску. Стянул перчатку с левой руки. Снял перстень…
Потом он говорил, говорил долго.
О том, как трудно удержаться на лезвии клинка. О любви. О том, что теперь граф должен будет делать… И еще о том, что все когда-то кончается, и однажды граф сможет отправиться на юг, чтобы снова увидеть свою невесту.
А еще через четверть часа мужчина и женщина вышли из замка. И человек в черном камзоле, проведший их через заслон стражников, отсалютовал им, когда они вышли на южную дорогу.
***
Когда Князь Любви вышел из замка, он ступал чуть неуверенно, как-то неловко… Словно все вокруг было ему непривычно и странно.

– Ваша карета, милорд, – с поклоном встретил его у крыльца человек в черном камзоле.

– Как вас звать, сударь?

– Шмальке, милорд. А вот и ваши собаки. Это Нежность, это Ласка.

Собаки покосились на Князя – и вдруг рванули за угол дома. Так быстро, что и не понять, куда они пропали. То ли свернули за угол, то ли растворились в голубоватых утренних тенях…

Человек в сером плаще не шелохнулся, когда Ласка и Нежность соткались из теней и бросились на него.

Он лишь улыбнулся, потом поднял руку.
Ласка радостно осклабилась и ткнулась носом в холодные пальцы. Лизнула стальные перстни, усыпанные черными камнями. Нежность, чуть не сбив его с ног, уткнулась в бедро и терлась, словно ластящаяся голодная кошка – не отрывая жадного взгляда от камней в перстнях.

– Ну идите, идите, – пробормотал человек. – Не сейчас, милые, не сейчас. Не время. Этого Князя любовь спасла – да здравствует новый Князь! Идите, песики. Год, два – это не так уж много. Скоро мы опять встретимся. Посмотрим, удержит ли любовь и этого Князя на лезвии клинка…

Собаки, понуро косясь на усыпанные черными камнями перстни, отступили и растворились в длинных рассветных тенях.