Псы-витязи

Завтра был судный день. В ад провалиться или в рай вознестись. Или туда, где бурчание голодного брюха, мешки под глазами, вечерняя тоска по противоположному полу, серые ничем не прикрытые стены и нестиранные носки. Ну, или туда, где течет сладкое рейнское вино, блондинки не заставляют себя долго уговаривать, а руки сжимают обитый мехом руль раритетного кадиллака «Флитвуд» 1959 года с восьмицилиндровым мотором на триста пятьдесят лошадей.

Программист Митя Галкин делал главный модуль программы, но вспомогательный код написал Рабинович из Лос-Анджелеса, так что соединялось все не слишком гладко. А подключение к банку данных, расположенному в Токио, шло с еще большим скрипом. Митя не без оснований считал, что японцы дрейфят перед русской компьютерной мафией, поэтому всячески стесняют ему доступ к своей системе и умалчивают о заглушках.

Время таяло, и Митя физически ощущал, как оно покидает его тело, оставляя слабость во всех членах. А завтра надо было сдавать проект двум менеджерам, российскому и японскому.

Именно в тот момент, когда Митя почти уже понимал причину сбоев, в дверь затрезвонили. Он обхватил голову руками, надеясь, что сейчас все утихнет, однако звон не унимался. Да это, наверное, экс-супруга явилась за алиментами. Впрочем, если расписать ей радужные перспективы, показать сателлитовый адаптер, радостно подмаргивающий глазками-индикаторами, то она тихо-мирно отвалит. Вдруг даже и пожрать приготовит…

Митя распахнул дверь – и мимо него в квартиру прошел странно одетый человек с чем-то, вроде кастрюли, на голове. Он сделал несколько шагов вперед, затем оглянулся, и Митя узнал калищевского рэкетира по кличке Путята Вышатич. Сам Путята бросил на Митю мимолетный взгляд, а затем сказал кому-то:

– Давай сюда, друже, входите все, засады нету.

И в дверь, мимо Мити, пошли люди, крестясь, задевая головой косяк, вытирая подметки не о половик, а где попало. Все они, не тормозя, направились в гостиную.

Митя подавил стон и, закрыв дверь, поспешил за людьми.

Среди вошедших не было ни одного нормально одетого или подстриженного человека.

Шлемы с наушами и наносниками, плоские и с рогами, остроконечные меховые шапки, кольчуги, куртки с наклепанными стальными пластинами или бляхами, наплечники и наручи, шкуры и косоворотки, сапоги, унты и лапти. Много холодного оружия. Волосы длинные, спутанные – иногда с косичками – наверно, вшивые. Усы висячие. Запахи не слишком приятные. Кольца в ушах.

Пришла, вернее, даже ввалилась беда, отчего жара поползла полозом по автоматически охладевшей спине. «Может, они с телевидения, юмористы какие-нибудь? – подумал Митя. – Нет, скорее, бандиты в стиле ретро. Уж больно страшные. А этот рэкетир у них предводителем».

Неприятных людей было семь, и они почти равномерно распределились по квартире: кто улегся на ковер под столом, кто полез в холодильник, кто включил телевизор, кто прямиком на горшок отправился и дверь не закрыл, кто решил ударить по клавишам компьютера.

– Ой, только не это, – завопил Митя, преодолев шок, – дайте хоть исходник сохранить.

– Не боись, не спорчу твою программу, чай не дурак, а она не девка, – отозвался незваный гость в хорошо надраенном панцире, состоящем из множества стальных пластин. Затем потыкал сосискообразным пальцем в клавиатуру. – Ты за «Си» или за «Яву»? Или, может, ты за хакеров-вонякеров?

Предводитель – а Путята явно был именно таким – разлил заначенного Митей импортного «Пушкина» по рюмкам и засунул грязные пальцы в дорогостоящую банку с солеными огурцами.

– Бери, хозяин, – он протянул рюмку Мите, – и не гляди зверем. Мыл я руки недавно, лет сто назад. Ты вообще учти, мы тебе пригодимся, не тати же ночные, ха-ха… Знаешь, кстати, почему мы татарам конкретно просрали? Потому, что тогда у нас не было водки. И, следовательно, не было свежих неожиданных идей.

Выслушав краткий исторический анализ, все гости дружно выпили и, крякнув, закусили. Мите ничего не оставалось, как сделать то же самое.

– Я же говорил, что надо колья вкапывать в землю, дабы конницу рассечь, инда само войско полукругом выставлять, с усиленными отрядами лучников по крыльям строя. – Высоченный беловолосый бандит размахивал длинными руками на манер ветряной мельницы в дополнение к своей нелепой речи.

Это точно олигофрен, подумал про него Митя, мозг в зачаточном состоянии, но руки вон какие жилистые.

– Ты вещал, а никто тебя не слушал, потому что не было у тебя информационной поддержки, – отозвался огромный мужчина в панцире, затем разрубил палку колбасы топориком, оставив на полированном столе глубокую зарубку. Откусив разом приличный кусок, он потянул мобильник из сумчонки, сильно напоминающей выпотрошенного хорька.

Это плохо укладывалось в голове. Низколобый человечище, не забывая поигрывать топором, вел искусный разговор на финансовые темы, причем набитым ртом.