Псы войны

Мардж сидела, качаясь из стороны в сторону, оплакивая Хикса; ветер, вздымавший пыль, трепал ее волосы, лепил юбку к ногам. Наконец она перестала плакать, открыла рюкзак и рукавом куртки зачерпнула порошка. Потом взяла флягу с водой и вернулась к «лендроверу».

Конверс подошел к Хиксу и встал над ним — через мгновение он уже отгонял от него мух. Разве мог я подумать, размышлял он, что увижу еще столько крови, в общей сложности?

Заплаканная Мардж прыснула в сторону несколько капель и ввела иглу. Конверс смотрел, как пульсирующая кровь поднимается в шприце.

— Мы потеряли его, — сказал он.

Изогнувшись, она легла затылком на соседнее сиденье.

— И не его одного. Sauve qui peut[112].

Она продолжала лежать, и он обеспокоенно окликнул ее:

— Мардж?

Она встряхнулась.

— Мардж, ты меня видишь? Ты меня слышишь?

— Да, конечно, — ответила она.

— Надо ехать, детка. Мы не можем сидеть здесь и горевать, иначе тоже умрем.

Она казалась уже не такой бледной, глаза не такими безжизненными. Из горла вырвался какой-то звук.

— Мардж?

— Не все ли равно? — спросила она с улыбкой.

Конверс задумался.

— Не знаю. Но каждый человек уникален.

— Джон, — сказала она, — как у тебя только язык поворачивается. Честно — плохой ты человек.

Он принялся расхаживать возле джипа, мягко урчащего мотором.

— Ради бога, мы же приехали за ним! Я правда стараюсь не жалеть об этом… Даже когда случается самое худшее, — заговорил он, — это еще не конец, что-то остается.

— Ха! — сказала Мардж. — Остался скэг. — Она смотрела, как он в замешательстве ходит взад и вперед возле машины. — Что-то еще? Что?

— Мы с тобой.

Мардж рассмеялась:

— Мы? Ты и я? Ты это имеешь в виду?

— Всех нас, — ответил Конверс. — Ты знаешь, о чем я.

— Разумеется, — сказала Мардж, — потому-то все так и погано.

Конверс покачал головой и вернулся туда, где лежал Хикс. В данных обстоятельствах Конверсов довод не очень работал. Присев на корточки рядом с Хиксом, Конверс спросил себя, понял бы тот, что он пытается сказать, или нет.

Конверсу пришло в голову, что, если бы вечность назад в матросском клубе в Иокосуке они могли предвидеть, чем все кончится, они все равно поступили бы так же. Веселье и игры, amor fati. Semper fi[113].

— Покойся с миром, — сказал он Хиксу.

Он посмотрел назад, на далекие горы, и увидел высокий столб пыли возле железнодорожной колеи. Что-то движущееся подняло пыль, а ветер крутил ее и поднимал столбом.

Секунду он стоял, пытаясь подавить в себе панику; затем понял, что нужно сделать: застегнуть рюкзак, чтобы ветер не выдул весь порошок, — тогда они найдут его здесь. Застегнув рюкзак, он достал из кармана «клинекс» и привязал к лямке. Потом помчался к машине, прыгнул за руль и дал газ.

— Отваливаем, детка, — сказал он Мардж. — Эти ублюдки опять у нас на хвосте.

Он не мог разобрать, что там движется, вздымая пыль, но движение было медленным; через несколько минут он уже оторвался на приличное расстояние.

— Если они нас нагонят, — сказала Мардж, — если у них оружие… если прикажут остановиться… мы не остановимся. Будем ехать.

— Хорошо, — сказал Конверс. В зеркальце он следил за облаком пыли.

— Кто это? — спросила Мардж.

Не отрывая глаз от облака, Конверс засмеялся и еще сильнее вдавил педаль. Столб рос, становясь все толще и выше, — кружащаяся белая воронка с черным основанием и широкой пенящейся верхушкой, изгибавшейся по ветру, — жуткая и невинная мера какого-то обдолбанного, бредового процесса. В зеркальце казалось, что буря затянула все небо.

— Посмотри на них, — сказал он Мардж. — Посмотри в зеркальце.

Мардж наклонилась, чтобы заглянуть в зеркальце, обернулась назад, потом снова посмотрела в зеркальце. Лицо ее разрумянилось, глаза блестели.

— О господи! — закричала она и хохотнула, брызнув слюной. — Только посмотри на них!

Она высунулась из окна и завопила, обращаясь к пыльному столбу.

— Хрен тебе! — голосила она. — Хрен те-бе-е-е!

Когда они снова выехали на шоссе, столб пыли позади осел, чудовище остановилось. На шоссе по-прежнему не было ни единой машины.

— Да ладно тебе, — сказал Конверс.

* * *

Антейл и его коллега Анхель ехали по солончакам на дорожном тракторе «Мичиган». Он принадлежал Галиндесу, который с его помощью проложил несколько троп Дитеру.

Это была надежная машина для бездорожья и очень дорогая, но она не делала и двадцати миль в час. Преследовать на ней кого-нибудь было делом безнадежным, если только тот не шел пешком.

Антейл осматривал равнину в бинокль, восседая, как Роммель, на крыле. Заметив стоящий «лендровер», он было поднял свой «моссберг» и взвел курок, но не стал стрелять — в надежде, что люди в «лендровере» спят или удолбались.

— Как я и говорил, — хмыкнул Анхель.

Это Анхель предположил, что Хикс ушел, он же раздобыл и трактор.

Антейл смотрел в бинокль на «лендровер», как вдруг тот рванул с места и помчался на юг, к шоссе, оставляя за собой хвост белой пыли. Стрелять с такого расстояния было бессмысленно. Антейл вышел из себя, но старался не показывать гнева, не желая позориться перед Анхелем. Он и так уже совершил слишком много оплошностей.