Пташка

Когда Гнеда проснулась на следующее утро, первое, во что уткнулся её взгляд, был плащ княжича, так и оставшийся лежать в ногах. Воспоминания тут же нахлынули, оживляя в памяти и то постыдное удовольствие, которое она испытывала от раскалённых прикосновений Бьярки, и холодный страх в животе от того звериного и неуправляемого, что проснулось в нём, что она сама невольно разбудила, не оттолкнув сразу же, дав себя заманить, отвечая и поддаваясь его касаниям.

Девушка зажмурилась так, что за веками полетели белые мушки. Если бы Стойгнев не появился, страшно даже подумать, что бы произошло. Да и без того стряслось немало. Как она теперь посмотрит в глаза обоим?

Гнеда сокрушённо понурилась. Неужели Бьярки настолько ненавидел её, что готов был пойти на бесчестье? Но разве можно целовать того, кого ненавидишь? Всё это никак не укладывалось в голове девушки, и она решила больше не думать о случившемся.

Гнеда велела Сторониславе отослать плащ своему спасителю, и каково же было её удивление, когда чернавка вернулась с небольшим лукошком, наполненным отборными орехами и пахучей княженикой. Внимание Стойгнева тронуло Гнеду, но одновременно что-то тревожное, похожее на нехорошее предчувствие, кольнуло в груди.

В последнее время девушка много и часто думала о княжиче. О том, с какой неожиданной добротой он отнёсся к ней на посиделках, утешив простыми, ласковыми словами. О кратких мгновениях в Завежье, с запоздалой благодарностью и по-новому глядя на его поступок. Вспоминала, как испугалась, когда он с неприступной бесстрастностью решал её судьбу после глупого поединка с Бьярки. А ещё возвращалась в мыслях к откровению Фиргалла о том, что Стойгнев должен был стать её мужем. В той, другой жизни. Несостоявшейся. Которой она лишилась волей его отца.

Это были опасные, ненужные думы. Гнеда не могла позволить себе увлечься княжичем. Всё чаще приходилось вспоминать, зачем она здесь, и подобные размышления отрезвляли. Целью являлся Войгнев, и жизнь, которой она нынче жила, была ненастоящая. Гнеда пряталась за личиной, обманывая даже тех, кто относился к ней по-настоящему хорошо, как Судимир и Славута. Нельзя разрешать себе пускать корни. Привязываться. И уж тем более — к сыну того, кого она пообещала убить. Отомстить за отца. За мать. За свою отнятую жизнь.

Но вся решительность Гнеды пропадала, стоило ей увидеть Стойгнева. Почти всегда мельком, мимоходом, отчего украденные полувзгляды делались только ценнее и желаннее. Да и сам княжич не облегчал положения, ловя, ища, отвечая на её взоры, заставляя сердце девушки смятенно вздрагивать.

Гнеде временами становилось настолько страшно, что хотелось думать, будто она ошибается, подозревая, что стала видеть Стойгнева чаще обычного. Но и Славута между делом удивлённо заметила, что княжич, кажется, поселился в их усадьбе. Мог ли он и вправду приезжать из-за Гнеды? Она сознавала, что была в его глазах лишь простолюдинкой, пригретой богатой семьёй, и такому как он не пристало смотреть в её сторону.

Но он смотрел.

Гнеда слышала от дворовых девушек, что иные мужчины из бояр и дружины не считали зазорным заводить себе подруг среди челядинок. Глупые говорили об этом мечтательно, а разумные — с горечью, потому что конец у таких связей был почти всегда один. В лучшем случае, назабавившись, их отправляли в дальнюю деревню. Редко когда дети от таких союзов признавались, и соблазнённой девушке оставалось лишь воспоминание об отгоревшей любви. Иначе было с рабынями, у которых даже не спрашивали согласия, и Гнеда с состраданием думала о судьбе таких женщин.

Но сама она была свободна и могла выбирать. Стойгнев не заходил дальше взглядов, и иногда Гнеде казалось, что она выдумывает, а княжич смотрит на неё не более, чем на любую другую. Но как-то раз он заглянул в книжницу, где работала девушка, и за те несколько мгновений, что они провели наедине, душа её успела уйти в пятки. Стойгнев с необычным для него смущённым смешком сказал, что искал боярина, но его слова звучали неубедительно, а глаза странно поблёскивали в полумраке, и Гнеда смогла выдохнуть, лишь когда он, помедлив, вышел вон, извинившись, что напугал её.