Пташка

К счастью, дома никого нет. У Пташки есть ключ. Я затаскиваю его наверх и напускаю в ванну горячей воды. Пташка не может даже расстегнуть пуговицы, так что я его раздеваю и сажаю в ванну. Сижу на толчке и слежу, чтобы с ним ничего не случилось. Я сам начинаю замерзать; моя одежда оттаивает в домашнем тепле, и оказывается, я вымок так, что с меня капает. И текущий с меня пот, кстати, тоже становится холодным. Ванна приводит Пташку в сознание. Через пятнадцать минут он уже почти как новенький. Я отправляюсь к себе домой.

Когда я прихожу к себе, то сразу запрыгиваю в ванну. Бросаю мокрую одежду в корзину для грязного белья. Лежу в горячей воде как минимум полчаса. Ступни все в порезах и ссадинах. Когда они оттаивают в горячей воде, то начинают болеть. Пока я бежал по льду, то ничего не чувствовал.

На следующий день занятия в школе так и не начинаются. Мы с Пташкой идем к речке искать коньки. И находим их, все в порядке. В такую погоду некому шнырять по округе, чтобы стибрить чьи-то коньки. Мы доезжаем до места, где провалились. Все замерзло опять. Мы проверяем толщину льда, и оказывается, что она уже больше трех дюймов. Если бы Пташка был там один, ему ни за что бы не выбраться.

На обратном пути мы измеряем то расстояние, которое я протащил на себе Птаху, шагами, и от водопада до костра получается три мили. Да еще одна миля до его дома.

Пташка отделывается легко, у него даже нет насморка, а я зарабатываю чуть ли не воспаление легких. Приходится три недели сидеть дома и не ходить в школу; я теряю в весе десять фунтов. Пташка ничего никому не говорит, а когда я выздоравливаю, то мы отводим душу на пару.

…

Просто поразительно, как быстро они растут. Уже к концу первой недели их глаза открываются и они начинают класть головки на край гнезда. Пташка сидит на них теперь гораздо меньше. И большую часть времени занята тем, что таскает им пищу.

В конце второй недели у них появляются кисточки опахал маховых перьев, а также перья на спинке. Глаза у них яркие, широко открытые, а когда я подхожу посмотреть на них, птенцы жмутся ко дну гнезда и лежат неподвижно. У них начали отрастать хвостовые перья, которые выступают уже примерно на полдюйма. Они наконец-то начинают походить на птиц. Мне даже кажется, что я могу отличить самцов от самочек. Мне думается, что у меня три самца и одна самочка. Темненький — определенно самец, и один из желтых тоже, да, пожалуй, и пестренький. Я сужу об этом по форме их головок и выражению глаз, но больше по тому, как они ведут себя в гнезде. Все самцы держатся подальше от дверцы и от прутьев клетки, а желтенькая, которую я считаю самкой, менее пуглива. Именно эта храбрость однажды чуть не губит ее.

В гнезде начинает становиться грязно. Тогда Пташка склевывает весь кал; потом, когда птенцам исполняется неделя от роду, она учит их свешивать попки с края гнезда. Хотя внутренний край гнезда при этом не, всегда остается чистым, все же их испражнения стекают в основном по его внешней стороне. Но под ним дерьма скапливается так много, что мне приходится менять бумагу каждый день.