Пташка

Сердце Гнеды забилось так громко, что его, должно быть, слышал и юноша. Его ресницы, длинные и черные, дрогнули, уста оказались вровень с ее губами. Широкая грудь вздымалась сильно и часто. Запах его кожи, пряный, медовый, древесно-смолистый, ворвался в ноздри. Девушка почувствовала, как твердь уходит из-под ног, а голова закружилась, словно она летела вниз на качелях. Обжигающе горячая рука легла на ее колено, и ткань рубашки медленно поползла вверх вслед за трепещущими пальцами.

Собрав всю волю, которая в ней оставалась, Гнеда с неожиданной силой оттолкнула юношу от себя. Здесь, под этой рябиной, она сидела с Катбадом и очень хорошо знала, что бы сделал ее друг с этим наглецом, если бы увидел его сейчас. Он бы свернул кулаком точеную скулу.

Не предполагая отпора, друг Бьярки едва не упал. Он стоял напротив нее на коленях и отрывисто дышал. В блестящих глазах на долю мгновения возникло смятение, но оно тут же сменилось гневом. Гнеда со страхом узнала этот властный, раздраженный неповиновением взор. Куда подевался ласковый парень, позволивший ей мирно уснуть на его плече? Был ли он?

– Я не сулила тебе ничего, – не своим голосом выговорила Гнеда.

– Я так не мил тебе? – сквозь зубы прошипел юноша, и она знала, что внутри него идет борьба.

– Ты обещал, что не тронешь меня.

Его ярость была почти ощутима. Гнеда замерла, боясь сделать неверное движение, словно он был не человеком, а диким зверем. Юноша все еще сидел перед девушкой со сжатыми добела кулаками и неотрывно смотрел в ее глаза. Вдруг он резко поднялся и, выругавшись, ринулся вниз к реке. Не сняв рубахи, с разбегу нырнул в воду, а Гнеда вскочила и что было духу побежала в деревню.

Он шел, слегка пошатываясь, словно после хмельного пира. Тело было разбитым и усталым, и хотелось лишь броситься на постель, утонуть в волчьем мехе и забыться долгим беспробудным сном. Но со злой досадой Бьярки вспоминал, что его ждут лишь холодный сеновал и вонючая овчина.

Все пошло не так. И верно – когда они выезжали со двора, из-под левой руки взграял ворон. Как глупо они отбились от остальных, и по чьей вине! Почему Ивару всегда надо делать по-своему, даже вопреки рассудку? И теперь отчего гуляние не в радость?

Весь день нутро Бьярки грыз какой-то маленький червячок. Ивар снова прогнул его под свою волю. Почему он захотел именно эту девчонку? Потому же, почему ему непременно нравилась та лошадь, которую выбирал Бьярки.

Проклятье!

За Ивара он был готов отдать жизнь, но Ивар же душил его. Почему Бьярки не сопротивлялся? Почему не мог отказать ни в чем, не мог перечить? Боялся? Разве Бьярки боялся кого-то? Разве не он выходил один на один с копьем на вепря? Разве не он первым встречал мечом раскосых сарынов? Разве прятался за чужими спинами в драке?

Бьярки со всей силы дернул попавшуюся под руку ветку и, разломив пополам, с ожесточением зашвырнул в сторону. Вдруг он остановился как вкопанный.

Что это, насмешка судьбы? Прямо ему навстречу плелась злосчастная девчонка. Одна. Босая и простоволосая.

Она тоже увидела юношу и замедлила шаг. Бьярки мрачно усмехнулся и продолжил идти. Она ведь была совсем еще подлетком. Тонкая, ни кровинки в лице. Смоляные волосы, брови, вычерченные углем, и глаза, блестящие и черные, как вороника, странно и зловеще выделялись в белом тумане, окутывавшем хутор. Может, она ведьма? Но он не боялся и ведьм.

Девчонка совсем замерла, не отрывая от юноши испуганного взгляда. Бьярки остановился в нескольких шагах и грубо, с презрением разглядывал ее.

Где же ты потеряла венок? Пустила по реке, гадая на суженого, или оставила под кустом, где миловалась с Иваром? То-то вся рубашка в траве.

Злые, ядовитые мысли застилали разум юноши. Он смотрел на ее губы и шею, жадно ища следы поцелуев. Наверное, она была еще теплая после объятий Ивара. Бьярки вспомнил вес тела девушки в своих руках, и по спине пробежал холодок. Ворот ее сорочки слегка отогнулся с одной стороны, и Бьярки хорошо видел маленькую ямку над ключицей. Она была совсем белая, непозволительно белая по соседству с загорелым лицом. Разглядел ли Ивар этот кусочек или обошел его стороной, когда ласкал ее? А может, желание захлестнуло его сильной и непреодолимой волной, не оставив времени на то, чтобы гладить ее, целовать покрывшуюся мурашками кожу…

В горле у Бьярки пересохло.

Девушка поежилась, словно могла прочесть его думы. Ее взгляд был такой кроткий, что ему захотелось дать ей пощечину. В этот миг он ненавидел девчонку всем сердцем.

Бьярки сглотнул.

– А, это ты, – его голос помимо воли прозвучал хрипло. – Угостила ягодкой моего брата?

Девушка еще больше побледнела, если только это было возможно. Ее брови беззащитно взлетели, и она быстро моргнула несколько раз. Юноше почудилось, что она покачнулась, словно он действительно ударил ее. В лице девушки произошла такая разительная перемена, что к кадыку Бьярки поднялся ком, мешавший сделать вдох.