Птенец и Зверюга

– Я больше скажу, шоколадка – это только начало.

– Все, кажется, влип!

– Не хотите, как хотите. Мы никого не насилуем.

– Я тоже. Сами предлагают.

Ее брюки уже были на ее коленях, и он последовательно продолжал освобождать ее ноги от мешающих пут.

– Что?! Ах ты развратник. А ну убери… те ваши руки. И больше ко мне не приставайте. Я не хочу с вами иметь ничего общего.

– Даже детей?

– Даже… – она вдруг испугано уставилась на него, – Что ты имеешь в виду? Опять! Ты не уверен, что в последний раз все было в порядке?

– Все было в порядке. Лично проверял.

– Ну и шуточки у вас, молодой человек. – засмеялась она немножечко нервно. – И пожалуйста, не целуйте мне коленку, соблазнителя из вас не получится.

– А повыше?

– М-м-м....

– Будем дружить?

– Ой, мамочки! Пытайте меня, пытайте! Я вам все равно ничего не скажу.

– И даже где спрятались партизаны?

Никита щекотал языком ее бедра и двигался все дальше к ее трусикам.

– И даже где спрятались… А-а-а!.. Скажу, скажу, изверги проклятые!

– Хорошо, больше пыток не будет, – вдруг отстранился Никита, напустив на себя безразличный вид.

– Нет, пытайте меня, пытайте!

– Не буду.

– Ну попытай меня еще хоть разок, чего тебе стоит.

– А что я буду иметь взамен?

– Я тебя поцелую.

– Куда?

– Ну куда-нибудь… Потом придумаю.

– Нет, ты сначала скажи.

– Ну хочешь в щечку?

– Я что, похож на извращенца?

– Ну хорошо, тогда в губы. Но учтите, я девушка из приличной семьи.

– Уже ближе к цели, но еще далековато. Подумай еще.

– Нет, он прямо озабоченный какой-то. Говорила мне мама, не связывайся с сексуальными маньяками. Почему я ее не послушалась?

– Ах так, тогда я подаю на развод. Принесите книгу регистрации разводов.

– А как же дети?

Теперь пришло время пугаться Самолетову.

– Какие дети? Опять! Ты была у врача?

– Нет. Но я чувствую, что уже на восьмом месяце.

Никита расслаблено засмеялся.

– С тобой не соскучишься, что я в тебе больше всего и люблю. Терпеть не могу, когда с женщиной не о чем поговорить.

– Так и будем разговаривать? Вот так всегда – лишь бы поговорить. Нет бы языку найти применение получше.

– Не выводи меня из себя, а то сейчас изнасилую.

– Да-а, от тебя дождешься. Обещаешь только.

– Все, насилую…

– Не-е-ет!.. – она сбросила брюки со ступней и забралась ногами на диван. – А кто обещал шоколадом с шампанским накормить, а вместо этого насилует?

– Я…

Он схватил ее в объятия и прижал к стене.

– Подожди, дай хоть сережки сниму. Сломаешь, как в прошлый раз.

– Дай я сам сниму, – он ловко стал вынимать серебряные висюльки из ее ушей, – я испытываю огромное наслаждение, вынимая и вдевая сережки в мочку женского уха, это мне что-то сильно напоминает, никак вот только не могу понять, что именно. Может, подскажешь?

– Извращенец проклятый…

– Да, я – извращенец. Я обожаю старых и некрасивых женщин.

– Кого ты имеешь в виду?

– А что в этой комнате еще кто-то?.. Ой! Больно же! Ты что, специально локти затачиваешь. Ну все, мое терпение подошло к концу. Ни слова больше…

* * *

Может, никой любви нет, а есть всего лишь влечение к голой женщине? Как бы там ни было, Самолетов неудержимо влекло к худенькому, почти мальчишескому телу Глории. С ее душою все обстояло сложнее.

Опытом доказано, что вне зависимости от возраста влюбленный мужчина в умственном отношении далеко уступает себе же, не влюбленному. Мужчина фатально глупеет. Особенно яркие образцы скудоумия проявляются в присутствии объекта чувств. И основное проявление этого безмыслия состоит в том, что мужчину больше интересуют прелести возлюбленной, при этом он напрочь забывает об уникальности внутреннего мира и устремлениях человека, находящегося рядом. Обычно это заканчивается быстрым отрезвлением, когда ее мир вдруг начинает отдаляться, и устремления любовницы принимают совсем другое направление.

– …Так чем ты была занята всю эту неделю? – поинтересовался Самолетов, вспомнив о беспокойстве в глазах девушки при встрече. – Ты обещала рассказать.

– Да… – лицо Глории приняло озабоченный вид, но потом она как будто передумала говорить о самом главном и, хитро улыбнувшись, поинтересовалась, – Дай слово, что не побьешь меня, если я тебе кое в чем признаюсь?

– Конечно, не буду, глупый вороненок. Сильно, уж это точно.

– После того, как это началось с тобой, мне было очень жалко Виталика. Я долго не могла с ним до конца порвать. Он часто звонил, предлагал встретиться. И совсем недавно, ты только не обижайся, я уступила его требованиям и попробовала с ним еще раз.

– Гм, любопытная новость.

– Прошу тебя, не обижайся. Помнишь, я тебе рассказывала, что только с тобой я впервые испытала оргазм. С ним я ничего не чувствовала. А когда жаловалась на это ему, он убеждал, что я малочувствительная и смогу что-то испытать только после первых родов. Так вот, ради любопытства…

– Любопытства?!

– Да, любопытства, смогу ли я пережить с ним те безумные ощущения, что я начала испытывать с тобой. И представь, к моему удивлению, я опять ничего особенного не почувствовала. Только потому я тебе об этом и рассказываю.

– И ты рассчитывала доставить мне этим большое удовольствие?