Птенцы «Фламинго»

Звягин несколько раз встречался с Беатрис, которая была его напарнице. Он также связывала с Хило, Юлианом, Фаиной. Никаких неожиданностей не предвиделось. Хуторов перед отбытием в Штаты обязательно должен был проститься с Вероникой Кирьяновой. Фаина больше всего боялась, что дело вновь сорвётся, и постоянно твердила одно: «Или он, или я! Вместе по земле нам не ходить. Если он не подохнет, я с собой покончу к чёртовой матери!..»

— Попробуй гречневые биточки, — заботливо угощала Звягина Прасковья. Она вела себя так, будто случайный партнёр лет десять был её мужем. — Очень вкусно, тебе понравится. Мужчине без мяса тяжело, я знаю. Поэтому и приготовила винегрет с соевым фаршем.

— А что это такое?

Звягин, вяло подумав, что это, скорее всего, его последняя в жизни трапеза, указал на светло-зелёную лепёшку с непонятным запахом. Форточка была открыта, и разноцветная японская штора с рейкой внизу, у рельсового карниза, вздулась пузырём. На шторе была изображена Обезьяна — символ этого года.

— Это маринованный тофу — сыр из соевого молока. Отлично заменяет яйца. — Прасковья уселась напротив Звягина, подперев щёку кулаком. Они недавно встали после дневного сна, и Параша собиралась гулять с пуделем. — Не хочешь? Да, с непривычки трудно переходить на соевые продукты. Ты постился когда-нибудь?

— Нет.

Звягин жевал гречневые биточки с соевым творогом, специями, луком и тёртой морковью. Его язык как будто заморозили, и никакого вкуса не чувствовалось. С таким же успехом можно было жевать глину или землю.

— Ты хочешь уйти от меня? — Прасковья откинула назад рыжие волосы и стянула на груди зелёную вязаную кофту. Она одевалась странно — то в дорогие платья, то в засаленные халаты, то вот в такие старушечьи кофты и декоративные валенки салатного цвета с узорами.

— Мы и сходились ненадолго. — Звягин с трудом проглотил биточек.

— Почему вино не пьёшь? — Прасковья тревожилась всё сильнее.

— Не хочется.

Звягин поморщился от лая пуделя в прихожей. Теперь и здесь надоело. Переночевал, сколько надо, и баста. Вместо него у Параши появится кто-то другой, и жизнь пойдёт своим чередом.

— Я тебе противна? — Прасковья дёрнула углом рта, глядя на тарелки и миски со своей стряпнёй. — Почему ты не сказал, что терпеть не можешь сою? Я бы приготовила рыбу, грибы…

— Да не в этом дело! — Звягин провёл по губам салфеткой. — Спасибо тебе за всё, Параскева-Пятница. За то, что была со мной, что не испугалась меня. Я ведь совсем один, как волк.

— А чего тебя бояться? — Прасковья пожала плечами. — Заброшенный, несчастный мужик. Если думаешь, что стесняешь меня, так брось. Живи, сколько нужно. Ты мне подходишь по всем статьям, не то, что эти альфонсы из клуба «Всем некогда»…

— Паш, я сегодня уйду насовсем. Прости меня и ни о чём не спрашивай.

Владимир обнял Прасковью, и они надолго слились в поцелуе. Потом удивлённо уставились друг на друга, будто не понимая, как оказались вместе. А ведь все девять дней перед этим не вылезали их постели — разве что перекусить и погулять с собакой. Кем Прасковья работала, Владимир так и не узнал, но на службу каждый день она не ходила. Скорее всего, Прасковья рассчитывала на более длительные отношения.

— Очень жаль, — всхлипнула она, набирая ртом воздух.

— Я бы мог отчалить, не предупредив. Но не хочу беспокоить тебя и изводить напрасными надеждами. Нам ведь было очень хорошо вместе.

— Володька, да ты что?!

Прасковья с ужасом смотрела на него. И понимала — происходит нечто страшное.

Впервые она пожалела о том, что ничего про этого парня не знает. Так всегда поступали клубные парочки, которые слетались и разлетались, будто мотыльки. Они могли провести вместе одну ночь или прожить бок о бок целый месяц, но всё равно расставались. По крайней мере, за то время, что существовал клуб «Всем некогда», свадьбу там ни разу не играли. Искатели острых ощущений и не стремились к прочным союзам, к верности и любви — даже женщины, не говоря уже не мужчинах.

— А что я?

Звягин с трудом встал из-за стола, хотя совершенно не наелся. Почему-то вспомнил, что у Прасковьи одна грудь намного больше другой, а на бедре — длинный грубый шрам на память об увлечении сноубордом.

— Володька, тебе плохо?! — Прасковья тоже вскочила из-за стола, обхватила Звягина сзади, прижалась лицом к его затылку. — Я тебя никуда не пущу, слышишь?! Ты на себя посмотри в зеркало, ненормальный!

Пудель звонко лаял на пороге маленькой кухни, и Владимиру с каждой минутой становилось всё труднее выносить этот заливистый лай.

— Паш, всё нормально, но я должен уйти. Ты — классная девчонка, но не спрашивай меня ни о чём. Очень прошу! Жаль, что мы не встретились раньше. — Звягин ещё раз поцеловал Прасковью, и она невольно всхлипнула. — Я не могу остаться с тобой. Это не от меня зависит.

— Да, конечно.

Прасковья тяжело вздохнула, вытерла слёзы и пошла одеваться, потому что пудель Фокс очень хотел гулять. Перед этим хозяйка всегда одевала своего любимца в ветровку, боясь, что Фокс простудится. Один раз псина уже едва не околела от воспаления лёгких.