Птенцы Виндерхейма

— Говорите, она первая начала, курсант Накамура? Курсант Суртсдоттир, можете одеться.

Альдис вздрогнула и деревянными руками начала натягивать форменные брюки.

— Она оскорбила мой Дом! — в отчаянии выкрикнула Томико. — И подстрелила меня в пещере! У меня есть свидетели!

— И это дает вам право применять пытки? — тем же бесстрастным тоном поинтересовалась женщина.

Томико осеклась и замолчала, но весь ее вид говорил: «Да, дает!»

— В армии никто не будет играть по вашим правилам, курсант Накамура. Если вы не собираетесь вылететь после первого семестра, вам лучше запомнить это. — Ротная взяла Томико в болевой захват и нанесла несколько ударов по корпусу. — Запомните эти ощущения, курсант. Теперь вы получили некоторое представление о том, что чувствовала курсант Суртсдоттир. — Сержант выпустила девушку, и ниронка рухнула на пол. — Надеюсь, выводы из урока вы сможете сделать самостоятельно.

Томико ничего не ответила. Она сидела на полу, обняв рукою коленку, и подвывала.

— Теперь вы, курсант Ода. — Ротная повернулась к Хитоми и сбила ее с ног подсечкой. — Ваши способности в области кэмпо впечатляют, но хотелось бы, чтобы вы сумели найти им лучшее применение. Избивать боевого товарища некрасиво, неправильно и недальновидно. Надеюсь, вы и сами это поняли.

Каждую фразу сержант Сигрид заканчивала коротким энергичным ударом. В отличие от Томико и Риоко, Хитоми молча сносила экзекуцию, только морщилась после каждого удара.

Сигрид закончила с последней ниронкой и оглядела комнату. Альдис уже оделась. Нанами забилась в самый дальний угол и оттуда глядела на расправу расширенными от ужаса глазами. Риоко валялась на кровати, Томико и Хитоми на полу.

— Всем построиться.

Постанывая и шмыгая носом, девушки выстроились посреди комнаты.

— Курсант Кобаяси, к вам это тоже относится.

Нанами посерела, но побоялась ослушаться и присоединилась к остальным.

— Очевидно, желание поэкспериментировать с чжанскими пытками у вас возникло от избытка свободного времени. Задача ротного командира найти для вас достойное занятие. Поэтому вы трое в течение следующего месяца с семи вечера до отбоя будете выполнять кухонные наряды.

— А как же домашние задания? — спросила Томико срывающимся шепотом.

— Домашние задания в свободное от нарядов время.

— Но мы же отстанем!

Сигрид проигнорировала это возражение и перенесла свое внимание на Нанами.

— Курсант Кобаяси, в течение недели вы будете заниматься уборкой территории.

— За что? — пискнула Нанами. — Я же ничего не делала!

— За то, что ничего не делали. Вашего товарища избивали. Вы должны были сообщить ротному командиру. Курсант Суртсдоттир, вы полностью оделись?

— Да.

— Пойдете со мной к медику. Кейко Нода утверждает, что у вас серьезная травма колена. За молчание и дурацкую гордость вам тоже назначается неделя нарядов на уборку. — Сигрид еще раз обвела своим единственным глазом стоящих навытяжку первокурсниц. — В следующий раз наказание не будет таким мягким, и все участники отправятся домой первым же рейсом. В том числе те, кто знал о происходящем, но молчал. Это ясно?

— Ясно, сержант.

— Тогда вольно. Тушить свет и спать. Через десять минут вернусь и проверю.

На Виндерхейме темнеет раньше, чем в Акульей бухте, а звезды низкие и крупные. Кажется, поднимись повыше и достанешь рукой. Вздыхает в темноте сонное море, перекрикиваются ночные птицы. Круглая лимонно-желтая луна заливает мир неверным скудным светом, остывший воздух пахнет солью и влагой.

Альдис в первый раз оказалась на улице после отбоя, но осмотреться ей не дали. Сержант Сигрид сразу взяла такой темп, что приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ней.

По правде говоря, и не на что особо было здесь смотреть. С заходом солнца остров как будто вымирал. Даже из фонарей, натыканных между зданиями, горело не больше половины. Было тихо, темно и безлюдно.

Сигрид впечатывала подошвы ботинок в песок и яростно рубила воздух рукой. Она не обращала на курсантку никакого внимания, и Альдис была ей за это благодарна едва ли не больше, чем за избавление от Томико.

Только у коттеджа доктора сержант притормозила. Она поднялась на крыльцо, постучалась в дверь. Запыхавшаяся Альдис поднялась следом.

Из-за двери не доносилось ни звука. Сержант раздраженно постучала снова, потом повернулась к своей спутнице. Луна осветила шрамы на щеке ротной. Губы женщины были твердо сжаты, на лице закаменела маска скрытой ярости.

— Не путайте гордость и гордыню, курсант Суртсдоттир. Не стыдно просить помощи у товарищей. Ваше презрение к окружающим — ваш враг.

— Я не путаю, я… — Альдис запнулась, пытаясь объясниться. Ей было стыдно, и она очень боялась упасть в глазах ротной. Но дверь уже распахнулась, а слова так и не были сказаны.

— Здравствуй, Хальбера. Это курсант, о которой говорила Кейко.

— Значит, Кейко была права? — проговорила белокурая докторша, которая осматривала Альдис перед экзаменами.

Хальбера, значит? Тогда она так и не представилась.

— Кейко в таких делах не ошибается.

— Как же ты проглядела? — В голосе докторши за сочувствием скрывалась насмешка, но ротная предпочла ее не заметить.