Птенцы

Эдак лет через десять, при некоторой удаче и трудолюбии Толян дослужился бы до чина старшего советника. По-военному - сотник. А это уже уровень руководства целой провинции. Тут уже и боярская шапка маячит, и по шестнадцать десятин земельного надела за каждый год выслуги добавляется.

Одна мелочь: у Анатоля в анкете в графе "семейное положение" указано - "холост".

Это - "сообщение заведомо ложных сведений".

Вторая деталь: церковный брак с Трифой без расторжения предыдущего.

Т.е. двоеженец.

"Устав Церковный":

"9. Аже муж оженится иною женою, а с старою не роспустится, митрополиту вина, молодую поняти в дом церковны(и), а с старою жити".

Т.е. Трифу, после бракосочетания, по этому пункту "Устава" ждёт длительное заключение в тюремной... э-э-э виноват, в монастырской камере. Вплоть до пожизненного.

За что?! - А вот!

Подлец, однако.

***

"Подлость бывает двух видов, - когда человек получает от нее материальную выгоду, и когда действует просто так, из азарта и чувственного удовольствия, получая выгоду духовную. Первых мы понимаем, а вторых презираем. Хотя между ними нет разницы. Выгода присутствует и там и там.

Подлость требует опыта. Честный человек совершает подлости так неуклюже, что в нем сразу можно узнать честного человека".

"Чувственное удовольствие", оно же - "духовная выгода", Анатоль получил. Насчёт материальной... пока не знаю. Но опыт чувствуется. Нечестный человек.

***

Понятно, что "Устав" мною воспринимается как глупость и на моей земле прямо не применяется - некому по нему судить. "Всеволжскую правду" новосёлы учат, "Устав" - нет. Пригодные к делу нормы из него - вбиты в мою "Правду". Вбиваются. По мере возникновения необходимости. С уместной, по моему мнению, модификацией. С заменой "тяжёлых" вир - принудительными работами, заменой получателя вир, преобразованием к семисословной системе.

Общее правило: при наличии нормы во "Всеволжской Правде" - работает она. В прочих случаях - "Правда Русская" или "Устав Церковный".

Дела из церковной юрисдикции решаются судом светским. Ну нету у меня епископа!

Однако, весной в Киеве мы договорились, что будет. Который неизбежно будет судить по "Уставу" - другого-то норматива нет. И будет обязан, ежели он судья праведный, отправить Трифену в заключение. В любой день, поскольку понятие "срок давности" в русском законодательстве отсутствует вообще.

Такой... юридический храповик.

Двух "Уставов" - моего и Ярослава Мудрого - русская церковь не вынесет. Или раскол, или менять. Изменять "Устав" можно и нужно. Примерно таким же способом, как он и вводился. В нынешних условиях - государевой волей и архиерейским собором.

Это будет, но не сразу. А до тех пор суд - мой. В смысле: "неправедный", "беззаконный".

"Как хочу, так и ворочу".

Причём Анатоль - попович. Т.е. "Устав" должен знать наследственно. Преступление не "по неосторожности", а "намеренно".

Я, конечно, на Трифу обижен.

-- Ах-ах! Не дождалась! Ах-ах! Изменила! Я там! С ворогами в рубку! А она тут! С мужиком на лавку!

Я? - Нет, я не ревнив. Совершенно. Просто "Не нужно искать чёрного добермана в тёмной комнате. Особенно если он там есть".

Но не до такой же степени, чтобы в узилище, в посты и молитвы!

Тут приходит Огнедар. Из главных моих тоталитаристов. Приносит отчёт своих... мастеров.

Они всех знают. К каждому не только во двор, но и в печку заглядывают. "Ночной дозор". Я его озаботил одновременно с Точильщиком.

"...был с женщинами гораздо умнее, чем в мужском обществе" - точно.

Анатоль, пребывая в казарме, ибо он на курсы послан, расхвастался по поводу своей "победы" над наложницей Воевода. Принял чуток, сказанул разок.

Не-не-не! Никакого подрывного не прозвучало. Типа: во как я этого лысого уел!

Мне вспоминались жгучие ненависть и зависть, кипевшие когда-то в Пердуновке в исповеди под "сывороткой правды" у любовника Елицы. Тут такого нет. Чисто "по-доброму", прагматически:

-- Нахрена мне в мороз да в пургу лес валять да болота копать, с мужиками рядиться да волков сторожиться? Я ей на ушко, да на брюшко. А она враз и взнуздалась, и заседлалась. Положу бабёнку пониже, а уж она подкинет повыше. При такой-то жёнке и муженьку в немалых чинах да на хлебном месте быти.

-- Однако Воевода, когда своих девок замуж выдаёт, с города отправляет.

-- Так я ж не просто девку за себя беру. Она ж, виданное ли дело, сотник. И не выговорить. Была головой Учебного приказа.

-- И как оно? В смысле: сотнику ляжки раздвигать? Приказному голове сиськи скручивать?

-- Да как всегда. Не об том речь. Она - в больших чинах да в важных делах. Воеводе её с города не выгонит. А значит, и мужу ейному тута место найдётся. Такое... тёплое да сытное.

Чисто "служебный роман". Мужикашка языкашкой, мордашкой и елдишкой добывает себе должностишку.

Здесь не было каких-то изощрённых заговоров иностранных держав или религиозных сект. Злокозненных поползновений тайных групп или скрытых политических течений. По счастью. А то мы могли бы влететь... глубоко.