Птичьи права

По стеклу литая
Катится вода.
Человек летает —
Это не беда.

Никому не назло,

И не на пари.
Издавна навязло:
Плюнь и воспари.

Глянцевый, как брошка,

Огибает клен,
Светом из окошка
Снизу озарен.

Золотом латают

Бездну облака,
Человек летает
Запросто, пока

Собрались у печи,

Спаяны огнем,
Коротаем вечер,
Думаем о нем.

А погаснет дверка,

Холодом дохнет —
Дернется, померкнет,
Ниточку порвет,

Сгинет понапрасну

В мороси ночной,
Расползется кляксой
По трубе печной.

VII

По шестнадцатиэтажкам
Эхо скачет, как ядро.
Тапочки, штаны, рубашка,
Да помойное ведро.

— Катерина, Катя, где ты,

Все живое дома, спит,
Только папа неодетый
Мусорным ведром скрипит.

Качели из железа

Болтаются в ночи.
Скрипят, из кожи лезут,
А девочка молчит.

И воздух темно-синий

Хватает полным ртом.
Пожалуй что простынет,
Но все это потом.

Шестнадцатиэтажка,

Одиннадцатый час…
Пожалуй, будет тяжко,
Но это не сейчас.

«Не припомню, я был или не был тяжел и прожорлив…»

Не припомню, я был или не был тяжел и прожорлив,
Или легкою мышкой шустрил в облетевших словах,
Только пискнуло что-то, только что-то проклюнулось в горле
И, вздохнув облегченно, повисаю на птичьих правах.

Не пойму, не проверю — другое ли стало обличье,

И не знаю что в небе там — воздух по-прежнему густ,
Знаю только что новое это косноязычье
Выше прежнего лепета на целый рябиновый куст.

«Не то, чтобы состоялся…»

Не то, чтобы состоялся —
Но волен в подборе беды.
Скорее всего — отстоялся,
Как буря в стакане воды.

Холодные чистые грани,

И радуги бледный излом
Приемлют мое содержанье.
Скорее всего — повезло.

«Исповедимы торные пути…»

Исповедимы торные пути.
Лишь чья-то тень по пыли пролетит,
Да изредка, рассеянно скользя,
Увидишь то, что поднимать нельзя:

Там — из букета выпавший цветок,

Там — лотерейный скомканный квиток.

И, постепенно растворившись в полдне,

На мысль наткнешься, Господи прости…
Опомнишься — идешь путем Господним,
И сквозь туман кремнистый путь блестит.

РОЖДЕСТВО

Стекло с морозной пыльцой,
Остатки праздничного торта,
Младенца скорбное лицо,
Припоминающего что-то.

И ты глядела на меня,

И только головой качала,
В тревожном ожиданье дня
Напряжена и одичала.

«Остатки воскресной пирушки…»

Остатки воскресной пирушки
На жалкие наши шиши.
Утиная лапка петрушки
На стылой картошке лежит…

Прорвемся, но только не сразу,

Потерпим еще до поры,
Не знаю, как небо в алмазах,
А море увидим с горы.

И, венчики трав обрывая,

С обрыва — в карьер и галоп.
Струна задрожит мировая,
И муха нацелится в лоб.

И в этом предпраздничном действе

Себя не узнаете вы:
И щеки трясутся, как в детстве,
И шляпа летит с головы…

«День почти сошел на нет…»