Птичьи права

День почти сошел на нет.
Холод небольшой, но емкий,
Призрачный пространный свет
Опускается на елки.

Поостынь и помолчи —

Дерзновения поэта
Безнадежнее свечи,
Мимолетнее, чем лето.

Что останется — Бог весть,

Но и снег и эти ели, —
То, что в самом деле есть,
То, что есть на самом деле.

Тень касается лица,

Птица резко прокричала…
Свет и холод — без конца,
В чистом виде — без начала.

«И снова первый снег. И комья…»

И снова первый снег. И комья
Земли, травы и разной дряни
Нарядней стали. И влеком я
Домой, домой. Печатный пряник
При ясном самоварном блеске
Кусают все. А сколько пьяных
В том карандашном перелеске…
Короче, праздник на повестке.

А я зашторился от света,

Участия не принимаю,
Но эту радость, гордость эту,
Пока не вижу, понимаю.

Пока не вижу — знаю больше:

Когда земля сольется с небом
Пред самым, то есть, первым снегом
Светлей становится и горше.

А в перелеске холод властный,

Посмертный вкус рябины красной
Переминаются синицы,
Бьют рукавами, как возницы.

«Немного сумерек на пальцах…»

Немного сумерек на пальцах,
Листок бумаги в темноте,
И те потери, тени те,
Которым незачем трепаться
В дневном посмешище грачей,
На ярком солнечном позоре —
Плетя неясные узоры,
Сидят, как птицы, на плече…

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

В. Леоновичу

I

Кисловатый блеск металла
В облаках. И в этом блеске
Серой сыпью обметало
Перекрестки, перелески.

Сквозь дырявый бурый гарус,

Размывая свет в тумане,
Прихрустит пустой Икарус,
Человечка прикарманит.

Вперемешку раскидало

Перебранки, пересуды,
Слышен дальний звон скандала,
Клекот собранной посуды.

Ситуацией владею.

Эту полночь понимаю
Как дурацкую затею,
И как дар воспринимаю.

Отбурлят и эти дрожжи,

Долька лунная растает…
Не хватает горстки дрожи,
Кома в горле не хватает.

II

От кутерьмы дневной не лечит,
И, раздражаясь, гонит прочь
Недугом тяжким, человечьим,
Одолеваемая ночь.

То снег летит легко и мглисто,

То начинает моросить,
Уже и водки не спросить
У очумелого таксиста.

Стихает в подворотне драка,

Непостижимая уму,
Уже за полбеды до мрака
Никто не нужен никому.

Шквал вылетает из-за тучки,

Разбрасывая прах и тлен,
Срываясь с ледяной колючки,
Взлетает полиэтилен,

В бреду собака ли, калека

Кружит на месте. Нет пути.
Уже и время, платный лекарь,
Остановилось. Без пяти,

Уже едва мерцает Слово,

И мрак, поземку проглотив,
Свет выедает до основы,
Выплевывая негатив.

III